Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

умывальником. Я выбрал большую кровать, ведь в спальне кровать — самое

главное! Эх, какая великолепная штука эта кровать для человека, который может вытянуться как следует и заснуть, для того, у кого сон крепкий. Но даже

мне, хотя я всегда чувствую усталость, а спать не могу, даже мне тут приятно, я почти весь день провожу в кровати, тут и корреспонденцию веду, тут и посетителей выслушиваю. И это очень удобно. Правда, посетителям сесть некуда, но они на это не обижаются, для них же лучше, если они стоят, а протоколист

устроился поудобнее, чем если они удобно рассядутся, а на них будут шипеть.

Потом, я еще могу кого-нибудь усадить на край постели, но это место не для

служебных дел, тут только ночные переговоры ведутся. Что же вы так притих-ли, господин землемер?

— Я очень устал, — сказал К., который сразу после приглашения сесть бесцеремонно плюхнулся на кровать и прислонился к спинке.

— Понятно, — сказал Бюргель с усмешкой, — тут все устали. Например, взять меня, я и вчера и сегодня провел немалую работу. При этом совершенно

исключено, что я сейчас усну. Но если уж случится такая невероятная вещь, то попрошу вас, сидите тихо и не открывайте дверей. Но не бойтесь, я, наверно, не усну, в лучшем случае задремлю на минуту. Хотя я настолько привык

к прие му посетителей, что легче всего засыпаю, когда тут у меня сидят.

— Спите, пожалуйста, господин секретарь! — сказал К., обрадованный

этим заявлением. — И если разрешите, я тоже немного вздремну.

— Нет-нет, — засмеялся Бюргель, — к сожалению, я не могу уснуть просто по вашему приглашению, только по ходу разговора может вдруг представиться такая возможность, меня легче всего усыпляет разговор. Да, в нашем

деле нервы здорово страдают. Я, например, секретарь связи. Вы, наверно, не

знаете, что это такое? Так вот, я являюсь самой прочной связью, — тут он невольно потер руки от удовольствия, — между Фридрихом и Деревней, я осу-ществляю связь между его секретарями в Замке и в Деревне, нахожусь по большей части в Деревне, но не постоянно, каждую минуту я должен быть наготове, чтобы вернуться в Замок. Вот видите, вон мой дорожный саквояж, жизнь

у меня неспокойная, не каждому выдержать. С другой стороны, верно и то, что я без этой работы жить бы не смог, всякая другая работа мне показалась

бы мелкой. А как с вашими землемерными работами?

— Я ими не занимаюсь, тут меня как землемера не используют, — сказал

К., но сейчас его мысли были далеко от дел, он жаждал только одного — чтобы Бюргель заснул, но и этого ему хотелось только из какого-то чувства долга

перед самим собой, в душе он сознавал, что момент, когда Бюргель уснет, неизмеримо далеко.

замок

391

— Странно, — сказал Бюргель, живо вскинув голову, и вытащил из-под

одеяла записную книжку для каких-то отметок. — Вы землемер, а землемерных работ не производите. — К. машинально кивнул: он вытянул вдоль спинки кровати левую руку и оперся на нее головой, он все время искал, как бы

сесть поудобнее, и это положение оказалось удобнее всего, и теперь он мог

внимательно прислушаться к словам Бюргеля. — Я готов, — продолжал Бюргель, — разобраться в этом деле. У нас, безусловно, не такие порядки, чтобы

специалиста не использовать по назначению. Да и для вас это должно быть

обидно. Разве вы от этого не страдаете?

— Да, страдаю, — сказал К. медленно, улыбаясь про себя, потому что

именно сейчас не страдал ни капельки. Да и предложение Бюргеля никакого впечатления на него не произвело. Все это было сплошное дилетантство.

Ничего не зная о тех обстоятельствах, при которых вызвали сюда К., о труд-ностях, встреченных им в Деревне и в Замке, о запутанности его дел, которая

за время пребывания К. уже дала или дает о себе знать, — ничего не ведая обо

всем этом, более того, даже не делая вида, что он, как, во всяком случае, полагалось бы секретарю, имеет хотя бы отдаленное представление об этом деле, он предлагает так, походя, при помощи какого-то блокнотика уладить недоразумение там, наверху.

— Видно, у вас уже было немало разочарований, — сказал Бюргель, доказав этими словами, что он все же разбирался в людях, и вообще К. с той минуты, как вошел в эту комнату, все время старался себя уговорить, что недооценивать Бюргеля не стоит, но он находился в том состоянии, когда трудно правильно судить о чем бы то ни было, кроме собственной усталости. —

Нет, — продолжал Бюргель, словно отвечая на какие-то мысли К. и желая

предусмотрительно избавить его от необходимости говорить. — Пусть вас

не отпугивают разочарования. Иногда сдается, что тут специально все так

устрое но, чтобы отпугивать людей, а кто сюда приезжает впервые, тому эти

препятствия кажутся совершенно непреодолимыми. Не стану разбираться, как обстоит дело по существу, может быть, так оно и есть, я слишком близко ко всему стою, чтобы составить определенное мнение, но заметьте, иногда

подворачиваются такие обстоятельства, которые никак не связаны с общим