Процесс. Замок (с иллюстрациями Веры Дубровской)

было. Он сумел в сравнительно короткое время подняться в своем банке до

высокой должности и, признанный всеми, занимал эту должность до сих пор; значит, теперь ему только надо эти свои таланты, благодаря которым он всего

достиг, приложить к ведению процесса, и нет никаких сомнений, что тогда все

окончится благополучно. Но прежде всего, если хотеть чего-то добиться, надо

с самого начала отмести всякие мысли о возможной вине. Никакой вины нет.

И весь этот процесс — просто большое дело, какие он с успехом часто вел для

банка, и в этом деле, как правило, таятся всевозможные опасности — их только и надо предотвратить. Во имя этой цели никак нельзя играть с мыслью о какой бы то ни было вине, наоборот, надо все мысли твердо сосредоточить на

собственной правоте. А отсюда неизбежно вытекало решение отстранить адвоката от дела как можно скорее, лучше всего — сегодня же вечером. Правда, по словам того же адвоката, это было бы неслыханным прецедентом, к тому

же очень обидным, но К. больше не мог терпеть, чтобы все его усилия разби-вались о препятствия, которые, возможно, подстраивал его собственный адвокат. А как только он стряхнет с себя эту зависимость, он сам сразу подаст

хода тайство, и, возможно, ему ежедневно придется добиваться, чтобы эту бумагу рассмотрели. Разумеется, для того чтобы добиться этого, К. не станет, подобно другим, просиживать в коридоре, положив шляпу под стул. Он сам, или знакомые женщины, или те, кого он пошлет, будут ежедневно нажимать на

чиновников, чтобы заставить их не глазеть сквозь решетки в коридор, а сесть

к столу и рассмотреть ходатайство К. Тут нельзя ослаблять натиск, надо все

организовать, проверить; пусть суд наконец столкнется с таким обвиняемым, который умеет постоять за свои права.

Но если К. верил, что он сумеет все это провести в жизнь, то составление

ходатайства представило для него непреодолимые трудности. Раньше, с неделю назад, он только с чувством некоторой неловкости думал о том, что будет

вынужден составлять такую бумагу. Но он даже и не думал, что это может быть

так трудно. Он вспомнил, как однажды утром, когда он был завален работой, он вдруг отодвинул все в сторону и взял блокнот, чтобы набросать ходатайство и, может быть, потом отдать этот черновик для исполнения тяжелодуму

адвокату, и как именно в эту минуту отворилась дверь директорского кабинета и с громким смехом вошел заместитель директора. Тут К. стало очень

неприятно, хотя заместитель директора смеялся вовсе не над его ходатайством, о котором он ничего не знал, а над только что услышанным биржевым

анекдотом; для того чтобы этот анекдот стал понятен, надо было сделать рисунок, и заместитель директора, наклонясь над столом К., взял у него из рук

процесс

99

карандаш и набросал рисунок на листке блокнота, предназначенном для чер-новика.

Но сегодня К. забыл о чувстве неловкости — написать ходатайство было

необходимо. Если на службе он не сможет выкроить для этого время — что

было вполне вероятно, — значит, придется писать дома, по ночам. А если ночей не хватит, придется взять отпуск. Только не останавливаться на полдоро-ге, это самое бессмысленное не только в делах, но и вообще всегда и везде.

Правда, ходатайство потребует долгой, почти бесконечной работы. Даже при

самом стойком характере человек мог прийти к мысли, что такую бумагу вообще составить невозможно. И не от лени, не от низости, которые только

и могли помешать адвокату в этой работе, а потому, что, не зная ни самого обвинения, ни всех возможных добавлений к нему, придется описать всю свою

жизнь, восстановить в памяти мельчайшие поступки и события и проверить

их со всех сторон. И какая же это грустная работа! Может быть, она подходит тем, кто, уйдя на пенсию, захочет чем-то занять мозг, уже впадающий

в детст во, и как-то скоротать долгие дни. Но теперь, когда человеку необходимо сохранить всю свежесть мысли для работы, когда часы летят с необыкновенной быстротой, потому что его карьера на подъеме и он представляет

собой даже в некотором роде угрозу для заместителя директора, теперь, когда

ему, человеку молодому, хочется насладиться жизнью в столь короткие вечера и ночи, именно теперь он должен заниматься составлением этого документа! И К. снова мысленно пожалел себя. Почти нечаянно, лишь бы прекратить этот ход мысли, он нажал кнопку звонка, проведенного в приемную.

Нажимая кнопку, он взглянул на часы. Уже одиннадцать, значит, два часа дра-гоценнейшего времени он истратил на раздумье и, конечно, устал еще больше

прежнего. И все-таки время прошло не зря, он принял решение, которое может оказаться полезным.

Кроме почты, курьер принес визитные карточки двух господ, давно ожи-давших К. Как назло, это были очень важные клиенты банка, которых ни в каком случае нельзя было заставлять ждать. И почему они пришли в такое неподходящее время, и почему — как, наверно, спрашивали себя эти господа за

закрытой дверью — столь усердный К. тратил самое горячее служебное время

на личные дела? Устав от всего, что было, и с усталостью ожидая того, что будет, К. поднялся навстречу первому клиенту.