Провансальский триптих

Nuages,

Et un, le plus au loin, à jamais

Rouge, l’eau et le feu

Dans le vase de terre, la fumée

En tourbillons

au point de braise pure.

Ou va bondir la flamme… Mais ici

Le sol, comme le ciel,

Est parseme à l’infini de pierres

Dont quelques-unes, rouges,

Portent des traits que nous rêvons des signes.

Et nous les degageons des mousses, des ronces,

Nous les prenons, nous les soulevons. Regarde!

Ici, c’est un tracé, de l’écriture,

Ici vibra le cri sur le gond du sens,

Ici… Mais non, cela ne park pas, l’entaille

Dévie, au faîte

Aussi de braise pure, dans l’esprit,

Où la répétition, la symètrie

Auraient redit l’espoir d’une main oeuvrante.

Le silence

Comme un pont éboulé au-dessus de nous

Dans le soir.

Облака,

И еще одно, самое дальнее, да, вечно

Красное: вода и огонь

В глиняном сосуде, дым,

Клубящийся над раскаленными углями, чистым жаром,

Откуда вот-вот прянет пламя… Но и здесь,

Внизу, земля, как небо,

Усеяна бессчетными камнями,

И на нескольких из них, тоже красных,

Черточки, в которых мы, похоже, видим знаки.

И мы их очищаем от мха, от колючек,

Берем в руки, поднимаем. Смотри!

Здесь что-то процарапано, что-то написано,

Здесь дрожал крик на петлях смысла,

Здесь… Нет, это не слова: царапина

Уходит в сторону там, где столь же

Чистый жар достигает предела,

Где повторение, симметрия могли бы

Выразить надежду чертящей руки.

Безмолвие

Словно рухнувший мост в закатном свете

Над нашими головами.

Ив Бонфуа. «У манящего входа. VI. Облака»[70]

Навязчиво возвращающаяся тема, будто вагнеровский лейтмотив, повторяющаяся в прозаических текстах, стихах, беседах; знак на камне, непонятный посыл богов, которые тщатся передать лишь им одним известную тайну. Эта же тема присутствует во второй части эссе L’aube d’avant le signe («Когда знак только брезжит») из сборника Récits еп rêve («Привидевшиеся рассказы»).