Провинциальная история

— Светлолика. А маменьку Аграфеной кличут. Марьяновной, если по батюшке. Мы к сестрице старшой ехали, в гости и вот не доехали, — девица сдула с лица длинную соломенную прядку. Она-то, в отличие от маменьки, страху перед ведьмами не испытывала. — Маменька, поглянь какая животинка!

И подняла котенка, который разлегся на ладони, ноги с нее свесивши.

— О Боги… Лика!

— Чегой? Он сам прилез…

— Это котик, — сказала Стася, подумывая, стоит ли потребовать, чтобы Светлолика отпустила несчастного. Впрочем, несчастным Клубок не выглядел. Он, обладая на редкость меланхоличным характером, — аккурат, в соответствии с породой — любил лежать.

А где именно лежать приходилось — дело десятое. Главное, чтобы тепло и братья по нему не топтались.

— Котик, — Светлолика улыбнулась этак, пресчастливо. — Ко-о-тик…

И пальчиком по хребту провела.

Клубок приоткрыл левый глаз, но счел, что этакие поглаживания и перетерпеть можно.

— Ишь ты… — восхитилась круглолицая ведьма. А после на Стасю поглядела и соизволила-таки представиться. — Марьяна я, Францевна, ежели по батюшке.

— Эльжбета Витольдовна, — произнесла сухим тоном та, другая, которой Стася, как она сама подозревала, чем-то не нравилась. А может, не в Стасе дело, но в доме и в том, что в этом доме происходило?

— Аглая, — едва слышно выдохнула самая молодая из ведьм.

Она успела причесаться.

И косу заплела.

И все одно чувствовала себя неудобно. А Стася чувствовала это вот неудобство, за что ей самой тоже неудобно было.

— Вот и познакомились, вот и ладненько… — Марьяна хлопнула в ладоши. — Чаек стынет… а вы, матушка, не переживайте. Ведьмы тоже люди. И позаботимся, поможем… что словом, что делом… пейте вот чаечек…

И сама чашку наполнила, покрутила в пальцах.

— Ишь ты… ныне такой роскоши и не увидишь.

Стася опустилась на лавку, ничуть не удивившись, когда под столом ноги её коснулось что-то донельзя мягкое. Небось опять кто-то сбежал.

Или правильнее будет сказать, что пришел?

Она как-то поначалу пыталась запирать котят в одной комнате, здраво рассудив, что пусть лучше они эту комнату портят, чем весь дом. Но оказалась, что запертая дверь преградой не является. И зверье с завидным упорством и неведомым способом умудрялось оказываться там, где ему было не место.

Стася привыкла.

— Надо… наверное… сообщить куда-то? — Стася оглядела женщин, которые сосредоточенно пили чай с видом таким, будто не было в мире задачи важнее. — В… полицию?

— Страже доложат, — сказала Аграфена Марьяновна.

— А…

— Маг очуняет, полежит пару денечков, помается, а там и отойдет… с силой, конечно, оно пока не понятно, чего будет. Такие проклятья даром не проходят. Но уж лучше живой и без силы, чем совсем покойник, — кажется, Марьяна Францевна желала утешить, только кого — не понятно.

Стасе же подумалось, что Дурбин вряд ли обрадуется. И что, возможно, он предпочел бы как раз второй вариант.

— А…

— За девонькой маг пошел, — сказала Эльжбета Витольдовна, сушечку в пальцах разламывая. — И лес твой ему подсобит.

— Да и сама послушай…

И уставились на Стасю, будто вот должна она… что она должна? Очередное чудо? Стася потерла ладонь о платье, пытаясь вызвать знакомый зуд и чужую силу, но ладонь не чесалась.

Сила спала.

И чудо не происходило.

— Закрой глаза, — прошелестел тихий голос Аглаи. — И попытайся увидеть…

Что?

На колени вскарабкался Черныш, который, пользуясь отсутствием Беса — к слову, куда тот-то подевался? — совсем страх потерял. В кружку было даже сунулся, но фыркнул, когда паром морду опалило, и отпрянул, расчихался.

Закрыть глаза.

И… она ведь однажды так делала. И даже что-то получилось. Стася ведь видела, что дом, что сад… и теперь надобно.

Постараться.

Она сидела, сидела, натужно пытаясь вообразить, что должна увидеть, но…

— Извините, — сказала, выдохнув, когда стало понятно, что ничего-то у неё не получится. — И… надо что-то делать! Лилечка ведь пропала…

— Пропала, — согласились старшие ведьмы. Аграфена же Марьяновна кивнула со всею степенностью, подтверждая, что да, так оно и было.

— Она пропала, а мы тут… сидим! Чаи пьем! И…

— Успокойся, девонька, — голос Марьяны Францевны был мягок. — От нервов одни расстройства случаются и никакой пользы. Мы сидим и чаи пьем, потому как на иное пока не способны. Во-первых, ты сама себя до донышка вычерпала, этого идиота героического вытаскивая… подобные проклятья вовсе неснимаемыми считаются. А ты вот сняла. И он выжил. Мы же другого вытянули, которому тоже на роду написано было до сроку мир покинуть. А это непросто, да…

И Эльжбета Витольдовна голову склонила.

— Во-вторых, тут не место нашей силы. Тут… иное совсем…

— Оно не пустит, — тихо произнесла Аглая и вновь взглядом в чашку уперлась. — Лечить пустило, а дальше — нет… оно нам не верит.

Стася нахмурилась.

— Маг — мальчик взрослый… с обычным человеком как-нибудь справится.

— А если нет?

— Стало быть, судьба такая…

И так спокойно это было произнесено, что Стася поняла: она и вправду в это верит. А она, Стася? Верит? Или все-таки… но если и нет, как ей быть?

Идти?

Куда?