Провинциальный фотограф

Фотограф сумел увернуться и оказался между двух всадников. Наметанным глазом он сразу определил, что у них нет холодного оружия – ни шашек, ни сабель, ни палашей. Хоть в этом повезло: не полоснут острой сталью по черепу и не отключат, плашмя ударив клинком по спине. Может быть, попытаться поймать лошадь под уздцы или схватить верхового за сапог и спешить? Владимир хорошо владел приемами самообороны и, как бывший кавалерийский офицер, да еще служивший в казачьих частях, прекрасно знал все слабые места любого всадника.

Так, а потом что? Ведь трое других наверняка будут стрелять! Не успеешь подхватить Марту на седло, как получишь пулю или уложат коня и все вернется на круги своя. Но зато сразу станет ясно, чем закончится история.

Лица у всадников веселые, обветренные, усатые. Видимо, погоню они воспринимают как развлечение или безопасную охоту на двух беззащитных людей, над которыми можно вдоволь покуражиться. Но увертки Кривцова, никак не дававшего себя поймать, начинали их злить.

Поняв это и решив не доводить дело до серьезных осложнений, Владимир сделал вид, что попался: когда один из верховых замахнулся на него прикладом карабина, он рухнул на землю, словно сбитый ударом, притворившись потерявшим сознание.

Несколько всадников спешились и, подняв Марту, положили ее на седло. Потом подобрали вещи. Кривцова тоже подняли с земли, бросили поперек лошади и шагом поехали к дому…

Обыскивали Владимира в комнате первого этажа, причем, как он сразу заметил, не слишком умело и тщательно – больше внимания уделили выворачиванию карманов, чем поискам оружия. Но револьвер отобрали вместе с часами и бумажником. Марту внесли в дом на руках и потащили по лестнице на второй этаж.

Окружавшие Кривцова люди были одеты весьма пестро. На одном старая австрийская куртка, но крестьянские штаны и высокие офицерские сапоги со шпорами. На другом – высокая барашковая шапка и грязный парадный гусарский ментик, видневшийся из-под распахнутой сербской солдатской шинели. Третий – в пастушьей шубе, вывернутой овчиной наружу, и полосатых городских брюках, заправленных в постолы с обмотками из сукна, перевязанных смолеными веревками. Говорили хозяева положения на сербском, из чего фотограф заключил, что поезд все же успел пересечь границу Венгрии.

– Шагай! – Владимира грубо толкнули в спину, приказывая подняться на второй этаж.

Стараясь выглядеть как можно более жалким и подавленным, этаким маленьким неудачником, не представляющим никакой опасности, Кривцов послушно поднялся по лестнице и вошел в комнату, где провел ночь.

В очаге пылал огонь, весело пожирая остатки мебели. Ланкаш лежала на соломе с закрытыми глазами и фотограф подумал, что было бы неплохо, если она догадается не подавать вида, когда придет в себя.

У дверей стоял вооруженный карабином мужчина в меховой безрукавке, с заткнутым за пояс большим кинжалом, а над женщиной склонился еще один человек. Он обернулся, и Владимир увидел бледное лицо, обрамленное слегка вьющейся бородкой. На него в упор уставились желтоватые, немигающие глаза. Видимо, это и есть начальник конного отряда, судя по хорошим сапогам и костюму военного покроя из тонкого, защитного цвета сукна?

Усевшись за стол, командир конников осмотрел отобранные у пленников вещи и пролистал паспорта.

– Ну, что скажете, господин шпион? – откинувшись на спинку стула, бородатый покрутил барабан револьвера. Говорил он на немецком вполне сносно, но с акцентом.

– Почему вы меня принимаете за шпиона? – пожал плечами фотограф, отвечая также на немецком языке. – Чей же я шпион? Вы же видели мой паспорт. Я чех, Карл Чавелка, коммерсант из Прешова.

– Как это чей? – захохотал стоявший у двери страж. – Австрийский!

– Вы страшно ошибаетесь, – прижал руки к груди Владимир. – Поверьте, я не шпион и не лазутчик, тем более, не австрийский. Я тоже славянин!

– Ладно, ладно! – небрежно отмахнулся бородатый, досадливо дернув головой. – Кончай болтать! Ты задержан с оружием в руках передовым отрядом повстанческой армии Орлича. Что ты тут делал со своей бабой? Отвечай! Почему ходишь с револьвером? Откуда у тебя столько денег в карманах? А?

«Ну, насчет повстанческой армии ты, положим, врешь, – подумал Кривцов. – Твои парни больше смахивают на ночных работничков, попросту говоря, на банду, скрывающуюся в горах. Но надо как-то выворачиваться и утекать отсюда, пока целы».

– Мы заблудились, – понуро опустив голову, сказал он. – А револьвер нужен каждому мужчине в наше неспокойное время.

– Ты считаешь себя мужчиной? – усмехнулся бородатый, закидывая ноги на край стола. – Я – Орлич! Слышал обо мне?

– Нет, не приходилось, – честно признался Кривцов. – Но я рад знакомству.

– Вот как? Не спеши радоваться! Нам тут попался недавно один, вроде тебя, тоже складно плел всякие небылицы. Знаешь, что с ним сталось? Из него соорудили живое распятие и оставили подыхать на радость воронью. Я и тебя распну, иуда! Говори правду, кто такой?!

«Плохо дело, – чувствуя, как взмокла от напряжения спина, понял Владимир. – Точно банда! Угораздило же…»