Читаем Проводки оборвались, ну и что полностью

Всякая основательная история должна бы начинаться с предъявления пунктов: где все происходит, предмет речи, задача-вопрос, позиция автора. Не моральная, а его точка в этом деле. Или хотя бы сноска, что такие-то пункты учтены. С первым пунктом просто, ютуб. Второй, третий и четвертый являются, пожалуй, целью сочинения: вопрос-задача в том, чтобы понять предмет речи, ну а автор – его следствие. Здесь не воспоминания, все это для автора не прошлое, большую часть он и не знал. Названия групп и имена музыкантов можно считать терминами чего угодно, даже не музыки, а невесть чего. И не так, что ссылка должна быть непременно прослушана, произведя то да се. Тут пространство, в котором всякие имена, названия, термины, а название-термин само уже соотнесет с чем-нибудь. Они все как-то связаны, но музыка тут не упорядочивается: здесь много кого не будет, известных, замечательных, неизвестных, ужасных. Может, тут о времени, люди же сами заливают клипы в ютуб, это децл музыки, которая была тогда. Или есть? Еще есть или уже была? Остров пока есть.

Личный возраст как доска, чтобы прицеплять к ней такие и сякие дела, истории и проч. Ощущая при этом, что запас твоих фактур иссякает, почти все использованы уже, прикноплены к доске. Запасы – не так что прошлого, а всего, что где-то накопилось, – истощаются. Это даже не о привычных вводных фразах, вросших в пальцы. Как-то вообще, в целом. Ok, воспринимаем багу как фичу: сделаем нехватку ресурсом.

Здесь нет субъекта, чье присутствие, воздействие ощущается сбоку или еще как-то. Расклад возникает всякий абзац заново. Ситуационен, не повторится. Нет того, что зацепляет и тащит текст. Все зависит от расклада, непонятно на чем работать. Но зачем работа, которую понятно как делать? Непонятное и затыки сами ее персонажи. И где-то слоняется предмет текста. Вопрос: а что все это такое было тут вообще? – тоже.


У L. T.E. справа и best progressive house mix 2018 vol 1. Разнообразие, но с меткой Recommended 2 U, некорректно. И откуда рекомендация, вовсе ж не моя поляна? Стоит-то логично, progressive house и progressive rock, но рекомендовать? Разумеется, ссылка отправит в бесконечность, справа от нее будет мильон таких же сборок, оттуда не выйти, разве что появятся гайдновские симфонии Sturm’а и Drang’а. Вообще, если себя ощущаешь как такового, как-то вдруг ощутил – все уже хорошо. Остальное станет обстоятельствами. Хоть тело, хоть детство, хоть жизнь, что угодно. В этом жить, а что делать, ну а ты при чем, какие травмы и обиды? Здесь обстоятельства вываливаются правой колонкой.

Предмет речи выяснится. По ходу тыканья в музыку устроится какое-нибудь пространство. Свои леса и реки – что-нибудь там будет тем и другим. Птички-цветочки. Есть место, куда свозят умерших. Где-то там бывшие запахи заброшенных песен, а у них свои истории, зачем им чужие люди. Но кому это сообщается, кому-то же сообщается? Вымышленному сообществу, кому еще. Сообщество вымышляется любым обращением невесть к кому, всякой фразой. Да, название – пока непонятно, каким оно может быть. А когда появится, значит – предмет речи уже маячит. Но название же должно торчать с самого верха, задает ракурс: нехорошо же придумывать его позже, подтасовка. Значит, ему положено быть фиктивным. Реальное название появится позже, но будет не названием, а стоп-словом: возникло – текст закончен. Стоп-слово, стоп-фраза. Не The End или Game Over, а как-то изнутри. Не шлагбаум, обрыв. Ну а название, заголовок уже должен быть. Дискотека, чёуж.

Малиновый

Справа и Кримсон, «Starless». В тизер влез анонс: Another taster from the new King Crimson album – «Radical Action to Unseat the Hold of Monkey Mind». К L. T.E. подшили потому, наверное, что там и Тони Левин. Хотя Левина не было в первом составе, до 74-го, а «Starless» тогдашний. Как бы я в этой истории обошелся без Кримсона. Но здесь не 74-й, это с «Radical Action», концертника. Заглавный для «Starless» and «Bible Black» тоже с концерта. Там несколько треков записаны вживую, на монтаже вырезали аплодисменты. «Starless» писали в Амстердаме, там же и вступление к «The Night Watch» (остальное в студии). Полную запись концерта выпустили в 1998-м, назвали «The Night Watch». Это ж Рембрандт, «Ночной дозор». На альбоме («Starless and Bible Black») «Starless» – инструменталка. «Starless and…» – цитата из пьесы Дилана Томаса «Под сенью молочного леса», 1954 (Dylan Thomas. Under Milk Wood). Начало: It is spring, moonless night in the small town, starless and bible-black… («Весенняя безлунная ночь в маленьком городке, беззвездная и черная, как тьма египетская», пер. Вяч. Шестакова – с чего здесь Египет, bible-black – цвет обложек библий, поглощающий и не отражающий свет).

Перейти на страницу:

Все книги серии Художественная серия

Похожие книги

Кредит доверчивости
Кредит доверчивости

Тема, затронутая в новом романе самой знаковой писательницы современности Татьяны Устиновой и самого известного адвоката Павла Астахова, знакома многим не понаслышке. Наверное, потому, что история, рассказанная в нем, очень серьезная и болезненная для большинства из нас, так или иначе бравших кредиты! Кто-то выбрался из «кредитной ловушки» без потерь, кто-то, напротив, потерял многое — время, деньги, здоровье!.. Судье Лене Кузнецовой предстоит решить судьбу Виктора Малышева и его детей, которые вот-вот могут потерять квартиру, купленную когда-то по ипотеке. Одновременно ее сестра попадает в лапы кредитных мошенников. Лена — судья и должна быть беспристрастна, но ей так хочется помочь Малышеву, со всего маху угодившему разом во все жизненные трагедии и неприятности! Она найдет решение труднейшей головоломки, когда уже почти не останется надежды на примирение и благополучный исход дела…

Павел Алексеевич Астахов , Павел Астахов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Книжный вор
Книжный вор

Январь 1939 года. Германия. Страна, затаившая дыхание. Никогда еще у смерти не было столько работы. А будет еще больше.Мать везет девятилетнюю Лизель Мемингер и ее младшего брата к приемным родителям под Мюнхен, потому что их отца больше нет – его унесло дыханием чужого и странного слова «коммунист», и в глазах матери девочка видит страх перед такой же судьбой. В дороге смерть навещает мальчика и впервые замечает Лизель.Так девочка оказывается на Химмель-штрассе – Небесной улице. Кто бы ни придумал это название, у него имелось здоровое чувство юмора. Не то чтобы там была сущая преисподняя. Нет. Но и никак не рай.«Книжный вор» – недлинная история, в которой, среди прочего, говорится: об одной девочке; о разных словах; об аккордеонисте; о разных фанатичных немцах; о еврейском драчуне; и о множестве краж. Это книга о силе слов и способности книг вскармливать душу.

Маркус Зузак

Современная русская и зарубежная проза