Провославие в Пруссии. Век ХVIII

«Но едва стало разсветать, как сержант разбудил меня, „Вставайте! Вас требуют. Казаки и калмыки едут сегодня в поход за Вислу передовым отрядом. Гетман хочет, чтоб вы благословили их перед переправой".

– Я, лютеранский пастор, буду благословлять солдат греческой веры?

– Гетман говорит, что мы все христиане, что ваше благословение такое же как Протопопове; протопопу бы следовало благословлять солдат, но он еще не воротился из Кёнигсберга.

– Да я не знаю ни слова по русски.

– Не беда, если никто вас и не поймет. Русский уважает всякаго священника, про котораго знает, что он поставлен законною властию. Говорите только по правде и чувствительно, и осмелюсь вам посоветовать, упоминайте почаще имена Авраама, Исаака и Якова, так и будет хорошо.

Добрый сержант конечно не подозревал, что вместе с этим советом, он давал мне и содержание для напутственной проповеди. И в самом деле кстати было напомнить передовым войскам о древних патриархах, которым было так трудно переселяться из одних мест в другия, неизвестные. Может быть, некоторые из слушателей не поняли меня. Я говорил стоя у самаго берега Вислы, на небольшом возвышении. Начальники, как мне показалось, были тронуты; солдаты же, по крайней мере, крестились всякий раз при имени Иисуса, Авраама и т. д. Да и сам я растрогался, оканчивая свою речь. Мне тоже предстояло идти в поход, и мрачныя события грозили в будущем. Когда я кончил, гетман, с выражением чувства на лице, котораго никогда не забуду, сунул мне в руку 40 рублей. Войско двинулось, и в рядах его я видел многих последний раз»[51].

Эта сцена заставляет ещё раз вспомнить сцену испытания веры из повести русского писателя Николая Гоголя «Тарас Бульба». Это испытание совершалось весьма просто:

«Пришедший являлся только к кошевому, который обыкновенно говорил:

– Здравствуй! Во Христа веруешь?

– Верую! – отвечал приходивший.

– И в Троицу Святую веруешь?

– Верую!

– И в церковь ходишь?

– Хожу!

– А ну перекрестись!

Пришедший крестился.

– Ну, хорошо, – отвечал кошевой, ступай же в который сам знаешь курень.

Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать её до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании».

Гоголь в повести «Тарас Бульба» признал горькую правду: религиозность казаков в значительной части была внешней. Случай с пастором Теге свидетельствует о том же. Отсутствие глубинной религиозной серьёзности, отказ от поста и воздержания расшатывали внутреннюю самодисциплину казаков. Этим в значительной степени объясняются все особенности участия этой иррегулярной конницы в боевых действиях Семилетней войны, да и в других войнах.