Проза Ивана Сидорова

А покуда автор пишет
про жену обнимать,
он негромкий голос слышит:
«Руки вверх, вашу мать!»

И покачиваясь на черных, ловко скошенных каблуках,

из тени выходит красавица, и пушка в ее руках,
и, держа двоих на одном прицеле,

она бросает: «Стоять, бандитская шкура!

Я – майор Кантария из московского МУРа,
дело сделано, я у цели.

Руки за спину, встали лицом к стене.

У меня ваша жизнь в особой цене,
но на ней я поставлю точку,

если те, кто и тут прикрывают вас,

не вернут мне здесь и сейчас
год назад украденную
любимую
дочку.

Я искала ее на каждом краю земли.

Я по чистой случайности встала на верный след.
Я обманывала товарищей, но другого выхода нет,
и меня на вас навели.

Слушай, те или то, что ведает их судьбой,

звон в ушах, пятно на обоях!
Отдавайте мне дочь, иначе, клянусь собой,
докурю и кончу обоих».

Переводит дыханье. Ждет.

Время медленное идет.

И как будто кто-то незнакомый,

кто-то равнодушный и белесый
завертел у брошенного дома
снеговые мутные колеса,
слушая, не слушая, решая.
И настала тишина большая.

– Ты зачем ей голову морочишь?

Лучше с нами делай что захочешь,
но верни ей маленькую дочку —
человеку худо быть без дочек! —

говорит неведомому уху

курица ли, пьяницына женка?

– Ты отдай ей маленькую дочку,

человеку худо быть без дочек,
а уж с нами можешь не стесняться,
хорошо, что вышло повидаться! —

говорит мужик и смотрит в стенку.

А на печке дышат полусонно.

И, потягиваясь да зевая,

и, нечесаная да босая,
слезла с печки девочка живая.
И глаза впервые открывает,
на майорской шее повисая.
Вот оно на свете как бывает!
Миленькая, только чуть косая.

Знать не знает про былые беды.

«Мамамама» говорит и «деда» —
так по-ихнему и будет мама,
объяснили позже, в Балашихе.

…а в руках у мужика, такая жалость,

ровно с ним и не бывало ничего,
снова курица в корзинке оказалась.
Очень маленькая, черного пера.

XIX