Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Весной 1744 года Миних писал из далекого Пелыма письмо в Санкт-Петербург новому канцлеру империи Алексею Петровичу Бестужеву-Рюмину. Лишенный к тому времени всех чинов и званий, Миних оказался в этом крошечном остроге на северном Урале примерно в 2000 километров от Москвы по итогам переворота 1741 года, вознесшего на престол Елизавету. За два года до того, в ноябре 1740 года, Миних лично арестовывал Бестужева-Рюмина в ходе предыдущей «дворцовой революции», направленной на свержение Бирона. Теперь Миних просил о милости, пытаясь убедить Елизавету, что может ей еще пригодиться, а Бестужева-Рюмина – что его арест не был инициативой самого бывшего фельдмаршала, а был совершен по приказу правительницы Анны Леопольдовны. В обоих случаях Миних говорит о «проэктах» и «проэктировании»: и жесткая политическая борьба, и благонамеренное реформирование описываются у него как череда проектов. Он уверяет, что обвинения против Бестужева-Рюмина в 1740 году «проэктировали» некие неназванные «другие» и что именно он препятствовал этим другим «пространнее и тяжелее учинить» обвинения против нынешнего канцлера683. Отвечая на вопросы следователей в 1742 году, Миних также напрочь отрицал свое участие в составлении каких бы то ни было неуместных «проэктов». В частности, он настаивал, что «во время правления принцессы Анны ей и супругу ее о наследстве престола Российского он, Миних, ни сам, ни чрез других никаких проэктов не сочинял», хотя и слышал от барона Менгдена, что граф Головкин «некоторые о том проэкты представлял». Ничего он не знал, якобы, и про «разсуждения, советы или проэкты» касательно возможной «сукцессии» кого-то из дочерей Анны Леопольдовны684.

С другой стороны, Миних предлагал Бестужеву-Рюмину целую серию собственных «проэктов», которые он мог бы осуществить на благо империи, если бы только государыня дала ему шанс проявить на деле его верноподданническое рвение. В своих письмах из ссылки он пытается привлечь внимание императрицы описаниями неисчислимых благ, которые могут воспоследовать из его проектов, но не раскрывает при этом детали своих предложений. Предложения эти обосновывались ссылками на авторитет Петра I – как утверждал Миних, все они якобы восходили своими корнями к замыслам великого монарха. В письме к Бестужеву-Рюмину в 1744 году Миних перечисляет три «всеподданнейшия важныя представления», уже направленные им ранее в столицу: первое «о безопасности Турецких и Татарских границ», второе «о начавшемся при Петре Великом на Невских порогах, близ Тосны, весьма полезном канале» и третье – «каким образом от болезней при напольных полках и гарнизонах отчасти предостерегаться, а отчасти и больным облегчительные способы изыскивать». Теперь Миних предлагал новые проекты, которые он мог бы осуществить во славу Елизаветы, если бы только она вернула ему свободу: «или канальное строение от Петербурга до Петергофа, или же главный госпиталь под именем: Госпиталь святыя Елисаветы, или оба те строения вместе», строительство укрепленной линии на юге, сочинение «новой системы фортификации» (он и в самом деле работал над таким текстом в 1746 году). Если же ему не будет позволено вернуться на действительную службу, то он был готов предоставить описание надежного способа, которым «с Божеским вспоможением Турки и Татары Российскою славною армиею всегда побиты быть могут». Во всех этих предложениях подразумевалось, что благодаря своим уникальным знаниям и способностям он один только и может их реализовать. Описывались эти предложения в терминах достаточно расплывчатых или даже таинственных: например, Миних упоминает «один из приятнейших Петра Великаго проэктов, о котором я за краткостию времени здесь упомянуть и припамятовать не могу». Разумеется, не упускает он и возможности упомянуть свои предыдущие достижения, от достройки Ладожского канала – Миних напоминает читателю о тех громадных суммах, которые этот канал ежегодно экономил казне благодаря сокращению транспортных издержек, – до починки крепостей по всей империи и, конечно, о победах над турками685.