Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

École Militaire была основана вскоре после Войны за австрийское наследство, так что логично было бы объяснить ее появление практическими нуждами армии, ее потребностью в лучше – или как-то иначе – обученных офицерах. Пари-Дюверне, однако, вовсе не был военным-практиком, который пришел к выводу о необходимости новых методов подготовки офицеров на основании своего боевого опыта. Наоборот, он был предпринимателем, причем в самом прямом смысле этого слова, влиятельным и богатым финансистом и армейским поставщиком. Он также был давним покровителем мадам де Помпадур, которой он, возможно, помог изначально получить доступ к королю и которая, в свою очередь, поддержала его школьную инициативу. Для нее этот проект стал способом удержать внимание монарха: дело в том, что как раз в 1750 году их отношения перешли в платоническую стадию, и роль королевской любовницы она сменила на роль наперсницы, посредницы между королем и придворными и покровительницы искусств. Что не менее существенно, этот проект был для нее и способом поставить себя вровень с мадам де Ментенон, легендарной фавориткой Людовика XIV и основательницей Сен-Сира, пансиона для неимущих дворянских девиц. Для самого же монарха была важна параллель с другим проектом времен Людовика XIV, а именно, с расположенным неподалеку Домом инвалидов: сооружение École давало ему шанс сравняться с «королем-солнцем», возможно, даже превзойти его, – а также произвести благоприятное впечатление на парижан, недовольных не слишком выигрышными для Франции условиями Ахенского мира. Что до Пари-Дюверне, то он стал первым интендантом нового учебного заведения691.

Таким образом, даже если такие училища, как École Militaire или Кадетский корпус, кажутся нам в ретроспективе важными и необходимыми с практической, военной точки зрения, сама потребность в них, как и конкретные организационные формы, которые эти учреждения принимали, должна была быть кем-то артикулирована. Это артикулирование, конечно, происходило в контексте придворной политики, под влиянием амбиций и интересов тех игроков, которые и предлагали весьма различные, зачастую прямо противоречащие друг другу определения того, что следует считать практичным, эффективным и современным. В России созданный фон Минихом Сухопутный шляхетный кадетский корпус пользовался, как кажется, значительным успехом: в отличие от большинства других школ той эпохи, он как минимум оказался популярным среди дворянской элиты и даже, как мы видели, был замечен за рубежом692. Но хотя корпус воплощал в себе идеал благоустроенной «регулярной» школы, правительство не сочло необходимым срочно реформировать все прочие училища по его образу и подобию: распространение этой модели по всему образовательному полю не было ни естественным, ни автоматическим. Как мы увидим, Морская академия будет преобразована в кадетский корпус лишь два десятилетия спустя, и еще десять лет пройдет, прежде чем по этому образцу будут перестроены артиллерийские и инженерные училища. Когда же переход к модели кадетского корпуса все-таки произойдет, движущей силой реформы окажутся предприимчивые придворные и администраторы, преследующие свои собственные тактические и стратегические цели, от расширения контролируемого ими бюджета до символического самоутверждения и самопозиционирования.

В данной главе прослеживается влияние модели Кадетского корпуса на образовательное прожектерство в 1740-х и 1750-х годах. Эта модель задавала параметры новых инициатив и одновременно помогала административным предпринимателям в достижении их целей; поскольку предприниматели эти подкрепляли свои претензии на ресурсы и полномочия ссылками на данную организационную форму, они, в свою очередь способствовали ее дальнейшей легитимации. Говоря конкретнее, в данной главе рассматривается преобразование Морской академии в Морской кадетский корпус и объединение существующих технических училищ в рамках единого Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса. В последнем случае создание нового училища было частью более общих предпринимательских усилий графа П. И. Шувалова и его двоюродного брата И. И. Шувалова, фаворита императрицы Елизаветы Петровны. Усилия эти включали в себя также создание Московского университета, попытки основать ряд других учебных заведений и сформулировать общие законодательные рамки обучения и службы дворян. Для Шуваловых эти проекты были частью их общей придворной стратегии, неизбежно переплетавшейся и с соперничеством между аристократическими кланами, и с борьбой вокруг внешнеполитических приоритетов. Успех или неудача этих проектов, в свою очередь, зависели от взлетов и падений придворной фортуны самих предпринимателей.

ТЕХНИЧЕСКИЕ УЧИЛИЩА В 1730–1740-Х ГОДАХ