Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Графский дом наполнен был тогда весь писцами, которые списывали разные от графа прожекты. Некоторые из них были к приумножению казны государственной, которой на бумаге миллионы поставлено было цифром; а другие прожекты были для собственного его графского верхнего доходу, как-то: сало ворванье, мачтовый лес и прочее, которые были на откупу во всей Архангелогородской губернии, всего умножало его доход до четырехсот тысяч рублей (кроме жалованья) в год731.

И действительно, хотя многие из его предложений были направлены на регламентацию и законодательное регулирование тех или иных отраслей, Шувалов весьма активно брался и за предприятия прямо коммерческого характера, такие, например, как приватизация уральской горной промышленности или получение прибыльных монополий на торговлю китовым жиром, табаком и мачтовыми деревьями, которые упоминает Данилов. Он также вел масштабную торговлю зерном и водкой: шуваловские винокурни были одними из самых крупных в стране. Чтобы управлять этой бизнес-империей, граф поддерживал целую сеть подрядчиков и субподрядчиков, распределяя между ними куски своих монополий.

Экономические прожекты Шувалова были тесно увязаны с его усилиями по расширению контролируемой им административной сферы. Так, он не только составил многочисленные предложения по развитию банков в России, но и в итоге сам встал во главе Медного банка, призванного увеличить хождение в империи медной монеты. В этом качестве Шувалов выдал сам себе займов на колоссальную сумму в полмиллиона рублей и вдобавок к этому еще на 300 000 рублей прокредитовал своего доверенного торгового агента. Сходным образом, вполне обоснованное предложение провести действительно нужное для империи генеральное межевание вылилось в создание Межевой канцелярии, пост руководителя которой прибавился к и без того обширной коллекции занимаемых графом должностей732. И хотя реализация шуваловского плана по ликвидации внутренних таможен в империи привела, насколько мы можем судить, к существенному оживлению торговли, князь Я. П. Шаховской, генерал-прокурор Сената и ярый неприятель Шувалова, отмечал также, что в результате от пошлин была освобождена и обширная торговля железом, которую вел сам граф733. Неудивительно, что для некоторых современников имя Шувалова стало синонимом колоссальной коррупции. Для князя М. М. Щербатова граф был олицетворением неутолимой алчности, похоти, любви к роскоши и фаворитизма в его худших проявлениях, «чудовищем», зримо воплотившем в себе всю глубину «повреждения нравов в России»734.