Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века

Получив эти «мнения», Академическая канцелярия не стала пытаться как-то интегрировать их или сделать выбор между ними: вместо этого она просто переправила их далее, в Адмиралтейство. Несколько рекомендаций, впрочем, она от себя все же добавила. Одной из них было предложение выделить шесть дней в месяц на обучение «членам корабельным» и «солдатской экзерциции». Другая рекомендация клонилась в пользу предложенного Фархварсоном последовательного метода преподавания: единственный эпизод, когда Канцелярия отреагировала собственно на содержание учительских «мнений». Но если Фархварсон полагал, что данный метод позволит лучше контролировать учеников, то братья Нарышкины планировали обратить его против самих учителей. Они считали, что переход на последовательный метод преподавания позволит «способнее за ними учителями смотреть <…> и в том обучении как учителям, так и ученикам отговорки иметь будет неможно»507.

Ни Адмиралтейству, ни Сенату, куда были далее переправлены эти «мнения», нечего было к ним добавить; не горели они и желанием самостоятельно принимать решения, вместо этого передавая вопрос все выше и выше по команде. Сам генерал-адмирал Апраксин в этих обсуждениях участия не принимал, так что, возможно, члены Адмиралтейств-коллегии не ощущали себя вправе решать такие вопросы в его отсутствие. В феврале 1726 года вопрос наконец оказался на повестке недавно созданного Верховного тайного совета, высшего правительственного органа Российской империи. «Верховников», однако, это решительно не устраивало. С видимым раздражением они заявили, что их мнения следует запрашивать лишь по «самым важным делам», а по прочим вопросам следует «сноситься по-прежнему с Сенатом». В результате, вопрос вернулся назад в Сенат, а оттуда в Адмиралтейство. Указанные учителями сроки освоения разных предметов были утверждены дословно, но из упоминавшихся в «мнениях» организационных новаций одобрения удостоился лишь предложенный Фархварсоном последовательный метод преподавания: Адмиралтейство оценило доводы Академической канцелярии о его преимуществах с точки зрения организации контроля за учителями. Напротив, попытка Магницкого добиться легитимации таких понятий, как «природный смысл» и «охота» к учебе, успеха не имела; не было сделано ничего и для пресечения практики привлечения учащихся к различным работам508.

МОРСКАЯ АКАДЕМИЯ ПОСЛЕ ПЕТРА

Александр Нарышкин, последний из назначенных Петром директоров Морской академии, занимал этот пост и в царствование Екатерины I. Он получил адмиральский чин и начиная с 1725 года совмещал директорство с другими должностями, прежде всего, президента Коммерц-коллегии. После смерти Екатерины Нарышкин оказался вовлечен в интриги против Меншикова и в мае 1727 года лишился чинов и должностей и отправился в ссылку в свои отдаленные поместья. Руководство академией – «для наилучшего над обретающимися в науках школьниками надзирания» – было временно поручено бывалому моряку, датчанину вице-адмиралу Даниэлю Якобу Вильстеру (1669–1732)509. Несмотря на свой опыт и изрядную предприимчивость – именно Вильстер предложил организовать русскую колониальную экспедицию на Мадагаскар, – во главе академии адмирал не добился особенных успехов, в первую очередь из-за своего затяжного конфликта с влиятельным вице-президентом Коллегии, адмиралом Петером (Петром Ивановичем) Сиверсом (1674–1740)510. Поначалу было решено, что на какое-то время в качестве заместителя Вильстера в академии останется Иван Львович Нарышкин, но тот предпочел взять длительный отпуск, сославшись на слабое здоровье. В результате в январе 1728 года Коллегия по просьбе Вильстера временно назначила вместо Нарышкина ему в помощь капитана Петра Пушкина (ум. 1744)511.