Читаем Прозревая будущее. Краткая история предсказаний полностью

Открытия в области гармоники, сделанные Пифагором, привели его последователей к вере, что все (или, в других переводах, Бог) есть число. При помощи чисел пифагорейцы пытались постичь значение всего сущего. Они даже поклонялись тетраксис (загадочной тетраде), треугольной фигуре, состоящей из десяти точек, расположенных в четыре ряда в последовательности 1 + 2 + 3 + 4 = 10:

Благослови нас, о божественное число, породившее богов и людей! О святая, святая тетраксис! В тебе источник и корни вечно цветущей природы! Ибо это божественное число начинается чистой и глубокой единицей и достигает священной четверки; затем оно порождает праматерь всего сущего, ту, что все объединяет, ту, что первой родилась, что никогда не отклоняется в сторону и всегда стабильна – священную Десятку, ключ ко всем вещам[289].

Чтобы войти в секту, новички должны были пройти пятилетнее обучение. В конце они приносили клятву тетраксис: «Клянусь именем Тетраксис, ниспосланной нашим душам. В ней источник и корни вечно цветущей природы».

Согласно Пифагору, целые числа были божественным творением. А иррациональные числа (то есть кратные π и те, которые не могут быть представлены в виде десятичной дроби) считались кощунственными. Поговаривали, что Пифагор зашел настолько далеко, что велел казнить тех своих последователей, кто упоминал подобные числа. Нечетные числа считались сильными и мужественными, а четные – слабыми и женственными (эти взгляды бытуют до сих пор)[290]. Вдобавок пифагорейцы верили, что у каждого числа есть свой характер и свое значение. Единица была, и до сих пор остается, прародителем всех чисел. Двойка символизирует мнение; тройка – гармонию, а также единство прошлого, настоящего и будущего, благодаря которому можно было узнать о грядущем. Четверка (или, иначе, восьмерка) означала справедливость; пятерка – брак; шестерка – создание; семерка – семь планет или «блуждающих звезд». Семерка также считалась священным числом, достойным поклонения. И она остается таковой во всех трех монотеистических религиях.

Сходной философии придерживался Филон Александрийский. Филон был евреем и пытался отстоять свою религию, продемонстрировав, что она содержит в себе важные элементы греческой, в том числе пифагорейской, культуры. Он предсказуемо считал единицу (число Бога) основой всех других чисел. Двойка была числом раскола, тройка – тела. Четверка, олицетворяющая четыре времени года и четыре элемента, была совершенным числом. Пятерка – числом чувств и чувствительности и т. д. Семерку Филон выделял как наиболее свободное, священное и значимое число из всех. Но и числа 50, 70, 100, 12 и 120 также обладали особым значением[291].

Гораздо известнее Филона был Платон. Он посвятил всю свою жизнь попыткам разглядеть за пределами иллюзорного мира, данного человеку в ощущениях, те абсолютные идеи, которыми он управляется. Четкие, непреложные законы математики были, по его мнению, шагом в нужном направлении[292]. Поэтому, как принято утверждать, над входом в его академию красовалась надпись: «Пусть не входит сюда тот, кто не знает геометрии». В «Республике» он предлагал, чтобы стражи на протяжении 10 лет, с двадцатилетнего до тридцатилетнего возраста, обучались математике[293]. В «Законах», одном из последних его сочинений, Платон точно подсчитывает, что в городе должно быть ровно 5040 (1 × 2 × 3 × 4 × 5 × 6 × 7) граждан[294]. Он обосновывает это число тем, что оно делится на все натуральные числа от 1 до 12, за исключением 11. Также это сумма 42 последовательных простых чисел (23 + 29 + 31 + 37 + 41 + 43 + 47 + 53 + 59 + 61 + 67 + 71 + 73 + 79 + 83 + 89 + 97 + 101 + 103 + 107 + 109 + 113 + 127 + 131 + 137 + 139 + 149 + 151 + 157 + 163 + 167 + 173 + 179 + 181 + 191 + 193 + 197 + 199 + 211 + 223 + 227 + 229). Само число 42 имеет множество любопытных свойств[295]. Один из переводчиков Платона утверждает, что в позднем возрасте тот попал под влияние пифагорейских идей и, кажется, считал, что благополучие города в той же степени зависит и от справедливости и умеренности, что и от благодати, связанной с этим числом[296].

Перейти на страницу:

Все книги серии Культура повседневности

Unitas, или Краткая история туалета
Unitas, или Краткая история туалета

В книге петербургского литератора и историка Игоря Богданова рассказывается история туалета. Сам предмет уже давно не вызывает в обществе чувства стыда или неловкости, однако исследования этой темы в нашей стране, по существу, еще не было. Между тем история вопроса уходит корнями в глубокую древность, когда первобытный человек предпринимал попытки соорудить что-то вроде унитаза. Автор повествует о том, где и как в разные эпохи и в разных странах устраивались отхожие места, пока, наконец, в Англии не изобрели ватерклозет. С тех пор человек продолжает эксперименты с пространством и материалом, так что некоторые нынешние туалеты являют собою чудеса дизайнерского искусства. Читатель узнает о том, с какими трудностями сталкивались в известных обстоятельствах классики русской литературы, что стало с налаженной туалетной системой в России после 1917 года и какие надписи в туалетах попали в разряд вечных истин. Не забыта, разумеется, и история туалетной бумаги.

Игорь Алексеевич Богданов , Игорь Богданов

Культурология / Образование и наука
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь
Париж в 1814-1848 годах. Повседневная жизнь

Париж первой половины XIX века был и похож, и не похож на современную столицу Франции. С одной стороны, это был город роскошных магазинов и блестящих витрин, с оживленным движением городского транспорта и даже «пробками» на улицах. С другой стороны, здесь по мостовой лились потоки грязи, а во дворах содержали коров, свиней и домашнюю птицу. Книга историка русско-французских культурных связей Веры Мильчиной – это подробное и увлекательное описание самых разных сторон парижской жизни в позапрошлом столетии. Как складывался день и год жителей Парижа в 1814–1848 годах? Как парижане торговали и как ходили за покупками? как ели в кафе и в ресторанах? как принимали ванну и как играли в карты? как развлекались и, по выражению русского мемуариста, «зевали по улицам»? как читали газеты и на чем ездили по городу? что смотрели в театрах и музеях? где учились и где молились? Ответы на эти и многие другие вопросы содержатся в книге, куда включены пространные фрагменты из записок русских путешественников и очерков французских бытописателей первой половины XIX века.

Вера Аркадьевна Мильчина

Публицистика / Культурология / История / Образование и наука / Документальное
Дым отечества, или Краткая история табакокурения
Дым отечества, или Краткая история табакокурения

Эта книга посвящена истории табака и курения в Петербурге — Ленинграде — Петрограде: от основания города до наших дней. Разумеется, приключения табака в России рассматриваются автором в контексте «общей истории» табака — мы узнаем о том, как европейцы впервые столкнулись с ним, как лечили им кашель и головную боль, как изгоняли из курильщиков дьявола и как табак выращивали вместе с фикусом. Автор воспроизводит историю табакокурения в мельчайших деталях, рассказывая о появлении первых табачных фабрик и о роли сигарет в советских фильмах, о том, как власть боролась с табаком и, напротив, поощряла курильщиков, о том, как в блокадном Ленинграде делали папиросы из опавших листьев и о том, как появилась культура табакерок… Попутно сообщается, почему императрица Екатерина II табак не курила, а нюхала, чем отличается «Ракета» от «Спорта», что такое «розовый табак» и деэротизированная папироса, откуда взялась махорка, чем хороши «нюхари», умеет ли табачник заговаривать зубы, когда в СССР появились сигареты с фильтром, почему Леонид Брежнев стрелял сигареты и даже где можно было найти табак в 1842 году.

Игорь Алексеевич Богданов

История / Образование и наука

Похожие книги

Искусство жить и умирать
Искусство жить и умирать

Искусством жить овладел лишь тот, кто избавился от страха смерти. Такова позиция Ошо, и, согласитесь, зерно истины здесь есть: ведь вы не можете наслаждаться жизнью во всей ее полноте, если с опаской смотрите в будущее и боитесь того, что может принести завтрашний день.В этой книге знаменитый мистик рассказывает о таинствах жизни и помогает избавиться от страха смерти – ведь именно это мешает вам раскрыться навстречу жизни. Ошо убежден, что каждую ночь человек умирает «небольшой смертью». Во сне он забывает о мире, об отношениях, о людях – он исчезает из жизни полностью. Но даже эта «крошечная смерть» оживляет: она помогает отдохнуть от происходящего в мире и дает сил и энергии утром, чтобы снова пульсировать жизнью. Такова и настоящая смерть. Так стоит ли ее бояться?Приступайте к чтению – и будьте уверены, что после того, как вы закроете последнюю страницу, ваша жизнь уже не будет прежней!Книга также выходила под названием «Неведомое путешествие: за пределы последнего табу».

Бхагаван Шри Раджниш (Ошо) , Бхагван Шри Раджниш

Эзотерика, эзотерическая литература / Религия / Эзотерика