Психические убежища. Патологические организации у психотических, невротических и пограничных пациентов

Целый ряд авторов (Glasser, 1979, 1985; Laufer and Laufer, 1984; Socarides, 1978; Khan, 1979; Stoller, 1975) подчеркивают защитную функцию перверсий, их связь с эдипальными тревогами, а также важную роль эротизации объектных отношений. О ложной репрезентации реальности в перверсии упоминает Гиллеспи (Gillespie, 1964), но центральное место в изучении перверсии отводят ей французские аналитики, особенно Шассге-Смиржель (Chasseguet-Smirgel, 1974, 1981, 1985) и Макдугалл (McDougall, 1972). Они обсуждают отношение перверта к реальности, в частности к реальности различия между полами и поколениями, и показывают, что создается перверсивный мир, в котором эта реальность искажается и репрезентируется ложным образом.

Полагаю, что для понимания перверсий эти ложные репрезентации особенно важны и порождаются они весьма специфическим механизмом, который допускает одновременное существование противоречащих друг другу версий реальности. Этот механизм совершенно четко описал Фрейд в исследовании фетишизма (Freud, 1927), которое имеет более широкое приложение, чем считал Фрейд, и проливает свет не только на все сексуальные перверсии, но также и на действие перверсивных механизмов в других сферах. Этот механизм характерен для функционирования патологических организаций личности и действует во многих типах психических укрытий, где обеспечивается убежище от реальности, но в то же время допускается некоторый контакт с реальностью.

Фрейдовское исследование фетишизма

Работа Фрейда о фетишизме (Freud, 1927) заложила основы нашего понимания того, каким образом реальность ложным образом репрезентируется при перверсии. Фрейд полагал, что представление об отсутствии пениса ассоциируется с кастрацией и мальчик боится, что, если мать могла утратить свой пенис, он также может лишиться своего. Фрейд предположил, что фетиш – это заместитель женского пениса, в существование которого когда-то верил маленький мальчик, и фетишист не хочет отказываться от этого своего убеждения даже перед лицом очевидного факта материальной реальности.

Ясно, что поднятая Фрейдом тема гораздо глубже, чем частный вопрос фетишизма, и затрагивает отношения человека с реальностью. Фрейд начинает обсуждение этого вопроса (Freud, 1923) с того, что, когда ребенок начинает сталкиваться с реальностью, он придерживается сильного допущения, что между полами не существует никаких различий. Чтобы согласовать такое убеждение с реальностью, ребенок должен отказаться от исходной теории, и Фрейд показывает, что для этого требуется преодолеть колоссальное сопротивление. Здесь Фрейд высказывает очень важную идею: вера ребенка, возникающая из допущения, и вера, возникающая из наблюдения, могут сосуществовать. Полагаю, что такое сосуществование приводит к третьему типу отношений с реальностью, характерному для перверсии, и оно обычно развертывается в патологических организациях личности.

В более ранней работе Фрейд пишет следующее:

«Мы знаем, как дети реагируют на свои первые впечатления об отсутствии пениса. Они отрицают этот факт и верят, что все-таки видят пенис. Они объясняют для себя это расхождение между наблюдением и ожиданием (preconception) тем, что пенис пока еще мал, но потом вырастет» (Freud, 1923, р. 143).

В знаменитой статье о фетишизме он продолжает эту мысль:

«Неверно, что ребенок после своих наблюдений за женщиной оставил свою веру в фаллос женщины неизменной. Он сохранил эту веру, но и отказался от нее; в конфликте между грузом нежелательного восприятия и силой противоположного желания он пришел к компромиссу, как это бывает возможно только при господстве бессознательных законов мышления – первичных процессов. Более того, в психической сфере ребенка у женщины все же есть пенис, но этот пенис уже не такой, каким он был раньше. Вместо него появилось нечто иное [фетиш]» (Freud, 1927, р. 154; курсив мой. – Дж. С.).

В 1940-м году Фрейд снова делает похожее замечание:

«Его [более раннее] наблюдение женских гениталий могло бы убедить нашего ребенка, что такое [отсутствие пениса] возможно. Но он не делает соответствующего вывода, поскольку очень уж к этому не склонен, и нет мотива, способного его к этому принудить. Наоборот, какое бы беспокойство он не испытывал, оно будет ослаблено тем соображением, что отсутствующее еще появится: женщина отрастит себе пенис позднее. <…>

Такое обращение с реальностью, которое почти заслуживает названия искусного, решающим образом сказывается на практическом поведении мальчика. Он продолжает мастурбировать, как будто в этом нет угрозы его пенису; но в то же время, в полном противоречии с его кажущимся бесстрашием или безразличием, возникает симптом, демонстрирующий, что он все-таки признает эту угрозу» (Freud, 1940, р. 276–277; курсив мой. – Дж. С.).