Психоанализ культуры

Возврат вытесненного происходит медленно, разумеется, не спонтанно, а под влиянием разного рода изменений в условиях жизни, которыми полна история человеческой культуры. Здесь я не могу предложить никакого обзора этих зависимостей, ни даже неполного, с пробелами, перечисления этапов подобного возвращения. Отец вновь становится главой семейства, далеко не столь необузданным, каким был отец праорды. Тотемное животное уступает место богу с помощью довольно заметных переходных ступеней. Сначала человекоподобный бог еще обладает головой животного, позднее любит превращаться в это конкретное животное, затем этот зверь становится для него священным и его любимым спутником, или же он убивает его и берет себе его имя. Между тотемным животным и богом вклинивается герой, часто это первый шаг к обоготворению. Похоже, идея высшего божества заявила о себе довольно рано, сначала в весьма расплывчатой форме и без вмешательства в повседневные проблемы людей. Вместе со сплочением племен и народов в более крупные единства боги тоже объединяются в семейства и организуются иерархически. Часто один из них возвышается до главенства над другими богами и людьми. Далее довольно неуверенно делается очередной шаг – почитается только один бог. И наконец, следует финал – вся власть предоставляется одному-единственному богу и не допускается существование рядом с ним никаких других богов. Лишь таким путем было воссоздано величие отца древнейшей орды, и тем самым возникает шанс восстановить связанные с этим эмоции.

Первое впечатление от встречи со столь долго отсутствовавшим и долгожданным отцом оказалось потрясающим и таким, как его описывает предание о даровании законов у горы Синай. Восхищение, благоговение и благодарность за выраженное им милосердие – Моисеева религия не знает ничего другого, кроме этих позитивных чувств по отношению к богу-отцу. Убежденность в его неодолимости, покорность его воле не могли не быть у беспомощного, запуганного отцом сына первобытной орды абсолютными. Более того, совершенно понятными они становятся только в результате их перемещения в первобытную или инфантильную среду. Детские эмоциональные побуждения совершенно по-другому сильны и неисчерпаемо глубоки по сравнению с чувствами взрослого. Только религиозный экстаз будет напоминать их. А стало быть, упоение покорностью богу – это самая первая реакция на возвращение великого отца.

Тем самым на все времена была задана направленность этой религии отца, хотя ее развитие на этом не закончилось. К сути отношения с отцом принадлежит амбивалентность. Не могла не проявиться с течением времени и враждебность к нему, подвигнувшая когда-то сыновей на убийство отца, вызывающего восхищение и одновременно страх. В пределах Моисеевой религии не было места для выражения смертельной ненависти к отцу, проявиться могла только мощная реакция на нее – сознание вины из-за этой враждебности, нечистая совесть людей, согрешивших и продолжающих грешить против бога. Сознание этой вины, беспрерывно поддерживаемое в активном состоянии пророками и ставшее вскоре интегрированной частью религиозной системы, имело и другую – поверхностную – мотивацию, ловко маскирующую свое реальное происхождение. Плохо жилось народу, надежды которого на благодать божью не хотели сбываться; нелегко было хранить превыше всего любимую иллюзию – быть избранным богом народом. Коли от такого счастья не собирались отказываться, то желанным оправданием бога служило чувство собственной греховности. Люди ничего лучшего, кроме наказания с его стороны, и не заслуживают, поскольку не соблюдали и не соблюдают его заповеди. А под действием потребности удовлетворить это ненасытное, проистекающее из слишком глубоких источников чувство людям приходилось дозволять этим заповедям становиться все строже, придирчивее и даже мучительнее. В новом опьянении моральной аскезой верующие налагали на себя все новые ограничения влечений и достигали при этом, по крайней мере, в теории и в виде поучений этических высот, остававшихся недоступными другим древним народам. В высоком уровне этого развития многие евреи усматривали вторую главную особенность и второе значительное достижение своей религии. Из наших рассуждений должно явствовать, как оно связано с первой – с идеей единственного бога. Однако эта этика не может отрицать своего происхождения из сознания вины в связи с враждебностью к богу. У этого чувства незавершенный и открытый характер навязчиво-невротического реактивного образования. Легко также догадаться, что оно служит тайным замыслам наказания.