Психоанализ культуры

Но такой возможности кое-что противостоит, а именно факт крайнего противоречия между отсчитываемой от Моисея иудейской религией и религией египтян. Первая – величественно закаменевший монотеизм: существует только один бог, он единственный, всемогущий, недоступный; невыносим для человеческих глаз его облик, недопустимо создавать его изображения, произносить его имя. В египетской же религии – с трудом обозримое скопление божеств различной значимости и происхождения, несколько персонификаций природных сил, вроде земли, солнца и луны, а порой даже абстракции, подобные Маат (истина, справедливость), либо уроды, как карлик Бэс. Однако большинство из них – местные божества эпохи распада страны на множество отдельных территорий, звероподобные, словно они не прошли еще путь от древних тотемных животных, и плохо отделимые друг от друга, поскольку конкретные боги еще не выполняли специфические функции. Гимны в их честь говорили о каждом из них примерно одно и то же, несомненно, отождествляли их друг с другом способом, безнадежно запутывающим нас. Имена богов комбинировались друг с другом так, что одно становилось всего лишь эпитетом для другого. Скажем, в период расцвета «Нового царства» главного бога города Фивы называли Амон-Ра: в этом составном имени первая часть обозначает овцеголового городского бога, тогда как Ра – имя бога Солнца с головой сокола из города Она. Магические и обрядовые заклинания и амулеты доминировали в служении этим богам, да и в повседневной жизни египтян.

Некоторые из этих различий можно легко вывести из принципиальной противоположности строгого монотеизма и неограниченного политеизма. Другие явно вытекают из различия в духовном уровне, поскольку одна религия совсем недалеко ушла от своих примитивных состояний, другая же вознеслась к высотам утонченной абстракции. Этими двумя факторами можно объяснить воспринимаемое в этой связи впечатление, что противоречие между Моисеевой и египетской религиями, похоже, произвольно и намеренно заострено. Когда, например, одна запрещает строжайшим образом тот вид магии и колдовства, который в то же время самым пышным цветом процветает в другой. Или когда ненасытной склонности египтян (сегодняшние музеи многим обязаны ей) воплощать своих богов в глине, камне и бронзе противостоит категорический запрет хоть как-то изображать любое живое или воображаемое существо. Однако между двумя религиями есть и еще одно противоречие, не затронутое пока предпринятым нами объяснением. Никакой другой народ древности не сделал так много для отрицания смерти, не заботился так педантично о возможности существования в потустороннем мире, а соответственно, бог мертвых Осирис, властелин этого другого мира, был наиболее популярным и непререкаемым из всех египетских богов. Древнееврейская же религия, наоборот, полностью отвергала идею бессмертия, нигде и никогда не упоминала о продолжении существования после смерти. И это особенно примечательно, ведь гораздо позднее полученные сведения продемонстрировали, что вера в потустороннее бытие оказалась очень хорошо сочетаемой с монотеистической религией.

Допущение, что Моисей египтянин, как мы надеялись, проявит себя плодотворным и многое объясняющим в разных аспектах. Однако уже наш первый вывод из него, что новая религия, дарованная им евреям, была его собственной, египетской, рухнул из-за осознания различий и даже противоположности двух религий.

II

Один примечательный, но ставший только недавно известным и достойно оцененным факт из истории египетской религии открывает перед нами еще одну перспективу. Возможно, что дарованная Моисеем еврейскому народу религия была все же его собственной, одной из египетских, а не общеегипетской религией.

Во времена прославленной XVIII династии, при которой Египет впервые стал мировой державой, примерно в 1375 г. до н. э., на трон взошел молодой фараон, звавшийся сначала Аменхотепом IV, однако позднее изменившим имя, и не только свое. Этот властитель решил навязать египтянам новую религию, противоречившую их тысячелетним традициям, всем их устоявшимся жизненным привычкам. Она представляла собой строгий монотеизм, первую попытку, насколько нам известно, подобного рода в мировой истории, а вместе с верой в единого бога неизбежно рождалась и религиозная нетерпимость, бывшая до этого и долго еще остававшаяся после этого чуждой древнейшему миру. Однако правление Аменхотепа продолжалось всего семнадцать лет, совсем скоро после его смерти, последовавшей в 1358 г. до н. э., новая религия была искоренена, а память о фараоне-еретике была объявлена вне закона. Из развалин новой резиденции, построенной и посвященной им новому божеству, а также из надписей на относящихся к ней гробницах в пещерах проистекает то немногое, что мы знаем о нем. Все, что нам удастся узнать об этой замечательной, даже исключительной личности, заслуживает самого глубокого интереса[45].