Психогеография

Квартиры в спиралевидном доме имеют форму кусков пирога. По желанию владельцев они могут быть увеличены или уменьшены в размерах с помощью мобильных перегородок. Деление на полуэтажи позволяет не ограничивать число комнат: съемщик может включить в свою квартиру смежные участки на нижнем или верхнем уровнях. Эта система позволяет за шесть часов превратить три четырехкомнатные квартиры в одну двенадцатикомнатную.

Чувство дрейфа естественным образом связано с неким более общим отношением к жизни, которое, однако, трудно механически из него вывести. Я не стану распространяться ни о предвестиях дрейфа, которые можно бесспорно выявить или домыслить путем отклонения [détournement] в литературе прошлого, ни об особых эмоциях, вызываемых этой практикой. Трудности дрейфа – это трудности свободы. Всё свидетельствует о том, что в будущем нас ждут необратимые перемены в поведении людей и в облике современного общества. Однажды начнут строиться города, предназначенные для дрейфа. Для них пригодны – при условии незначительной корректировки – некоторые уже существующие зоны. Для них пригодны некоторые уже существующие люди.

Два отчета о дрейфах [14]

1. Встречи и превратности одного продолжительного дрейфа

Вечером 25 декабря 1953 года леттристы Ж. И., Г. Д. и Г. Л.[15] входят в алжирский бар на улице Ксавье Прива – называемый ими между собой «У малайца Томá», – где они провели и всю предыдущую ночь. Там они заговаривают с неким антильцем лет сорока, выделяющимся необычной для завсегдатаев этого питейного заведения элегантностью. В момент их прихода он болтал с К., хозяином бара.

Антилец без каких-либо оснований спрашивает, «не служат ли они в армии», а, получив отрицательный ответ, начинает допытываться, «в какой организации они состоят». Сам он представляется явно выдуманным именем Камиль Ж. Его дальнейшая речь пестрит совпадениями (он называет знакомые адреса, говорит, что проводил время на этой неделе так же, как и его собеседники, к тому же он родился в один день с Ж. И.) и двусмысленными фразами, в которых слышатся сознательные намеки на дрейф. Но примечательнее всего его нарастающий бред на тему того, что нужно уезжать: он то и дело приговаривает, что «постоянно путешествует». Совершенно серьезным тоном Ж. рассказывает, что по приезде из Гамбурга стал разыскивать этот бар – любимый им с тех пор, как он когда-то побывал в нем, – и, не найдя, сгонял в Нью-Йорк, чтобы взять адрес у своей жены. Однако искомый листок куда-то запропастился, и лишь по случайному везению он нашел нужное место. Он прилетел в Орли. (Между тем за несколько последних дней из-за забастовки службы охраны и плохой видимости в Орли не приземлился ни один самолет. Г. Д. знал это наверняка, так как сам приехал только позавчера поездом, до этого двое суток просидев в аэропорту Ниццы.) С печальной уверенностью Ж. заявляет Г. Л., что тот взял на себя задачу не по силам (и действительно, через два месяца Г. Л. будет исключен). Наконец, Ж. предлагает леттристам встретиться в том же месте на следующий день – он угостит их великолепным ромом «со своей плантации». Еще он говорит, что познакомит их со своей женой, а затем как ни в чем не бывало добавляет, что завтра «станет вдовцом», поскольку его жена с утра пораньше едет на машине в Ниццу.

После его ухода К., к которому леттристы обратились с расспросами (сам он ничего не знал об их деятельности), не сумел сказать ничего внятного, кроме того, что несколько месяцев назад Ж. уже заходил в бар выпить стаканчик.

Назавтра Ж. является на встречу вместе с женой, довольно привлекательной антилькой его лет. Из своего рома он готовит великолепный пунш. Сидящие в баре алжирцы реагируют на присутствие Ж. и его жены со странной смесью энтузиазма и почтительности. В заведении воцаряется необычное оживление: гром гитар, крики, танцы. Вдруг Ж. мигом восстанавливает тишину, провозглашая тост за «наших братьев, погибающих на поле битвы» (хотя в это время нигде, за исключением Индокитая, не велось сколько-нибудь заметных военных действий). Беседа принимает тот же бредовый оборот, что и накануне, но на этот раз в ней участвует и жена Ж. Заметив на ней кольцо, накануне красовавшееся на пальце ее мужа, Г. Л. шепчет Ж. И.: «Вуду перешло в другие руки», напоминая о вчерашних репликах Ж., не лишенных сходства с речами зомби или знаками, по которым узнают друг друга члены тайных сект. Жена Ж., услышав эту фразу, заговорщически улыбается.