Психологическая помощь: теория и практика

Eе история, вернее история ее семейной драмы, и впрямь стала в последние годы обычной, даже

банальной. По крайней мере в моей практике к наиболее частым эмоциональным травмам, с

которыми обращаются люди — измена, развод, разрыв с любимым, — добавилась новая

категория клиентов: женщины, мужья которых внезапно разбогатели.

Разбогатевший муж... Раньше, тому немного лет, таких ситуаций практически не было. Разве что

какому-нибудь идеологически проверенному “товарищу” внезапно доверяли высокий пост, и он, неожиданно вознесшись “из грязи в князи”, начинал стесняться своей неказистой подруги юных

лет, которую в свое время выбирал то ли по принципу “руби елку по себе”, то ли по

соображениям карьеры. Да и то, в те времена разводы очень даже не поощрялись и не

приветствовались. Так что жена, даже догадываясь об изменившихся в соответствии с

должностью вкусах и предпочтениях мужа, все же была уверена в том, что по крайней мере

формальная сторона брака будет соблюдена, а если, паче чаяния, развод, — денежное

довольствие позволит существовать относительно безбедно. Нельзя не учесть и факта весьма

ощутимых общественных ограничений, которые поддерживались нормами коммунистической

морали, партийными традициями и принципами. Такие мероприятия, как “персональное дело” или же “товарищеский суд”, не только сдерживали, но и пугали тех, кто если и не дорожил

семьей, то уж во всяком случае карьерой — наверняка.

Однако, как это и бывает, внезапно все переменилось. Исчезли партийные собрания с

персональными делами. Канули в небытие товарищеские суды, и после многих шумных

кампаний, сопровождавшихся изрядной долей театрализованных представлений на площадях и

во дворцах, после скандальных выяснений отношений со стрельбой из легкого и тяжелого

оружия, наконец, после спешной замены одной бутафории на другую оказалось, что люди стали

еще менее защищенными, чем раньше.

Вот и Анна Георгиевна. Ее история вкратце такова. С мужем она прожила двенадцать лет, с

двадцати до тридцати двух. Родила двоих детей. Первый ребенок умер сразу же после родов.

Второго выходила. Но девочка родилась как раз в год чернобыльской катастрофы, часто болела.

Близких родственников, к которым можно было бы ребенка вывозить, не было. Родители Анны

Георгиевны умерли, а родители мужа — часто болели. Приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы думать, как выжить. Анна Георгиевна с мужем были инженерами, работали на одном из

больших киевских заводов. Первой встрепенулась Аня. Она закончила вечерние курсы

бухгалтеров и на волне новых запросов устроилась на работу в совместное предприятие. Там

пришлась ко двору. Симпатичная, толковая, расторопная и порядочная, она через год стала

главным бухгалтером, а еще через два “выбила” себе помещение под магазин и открыла свое

малое предприятие, директором которого, конечно же, стал ее Володя. Стеснительный и

неуклюжий, типичный “технарь”, Володя долго не решался на перемены, но к тому времени, когда его должны были вот-вот уволить по сокращению, Анна Георгиевна создала для него —

для семьи! — и предприятие, и должность. Не увольняясь со своей основной работы, она вечера, а иногда и ночи напролет просиживала над документацией мужа. Выполняла функции и

бухгалтера, и менеджера, и толкача. Через год совершенно немыслимых нагрузок, часто в ущерб

общению с ребенком и здоровью, она добилась того, что их магазин не только заработал, но и

стал приносить ощутимую прибыль. Анна Георгиевна уже начала подумывать о том, чтобы

окончательно перейти на работу в семейное предприятие, тем более, что характер мужа не

изменился. Он как был неуклюжим в общении с людьми и робким в контактах с представители

власти, таким и остался. У них как раз появились деньги на покупку квартиры, уже был

приобретен автомобиль, намечалась покупка другого, как вдруг, совершенно неожиданно, как-то

в начале сентября муж сказал:

— Ты знаешь, Аня, я так чертовски устал. Столько мороки со всем этим бизнесом. На кой черт

он нам нужен?

Анна Георгиевна как раз мыла посуду после их позднего ужина.

— Что-то не пойму я, Володя. В каком смысле “на кой черт?” Вот купим квартиру, тогда можно

будет и о даче подумать. Светочке же надо летом хоть воздухом дышать.

Володя как будто не расслышал ее ответ и продолжал:

— Я вот чего думаю. Не дело это, так напрягаться и тебе и мне. Посмотри на себя. На кого ты

стала похожа? Ты же хронически не досыпаешь. Грипп вот опять на ногах выходила. Бросай ты

эту работу. Побудь дома, отдохни. Я, вообще-то, хотел бы, чтобы ты со Светочкой поехала в

Крым.

— А как же школа? — недоумевающе спросила Анна Георгиевна.

— Что там школа! — ответил Володя. — Толку от этой науки все равно никакого. Вот мы с

тобой институты позаканчивали, и что?

В тот вечер их разговор на этом и закончился. Но когда через день Володя опять заговорил о

том, чтобы Анна Георгиевна бросала работу, она с улыбкой благодарности расстроганно

сказала:

— Ну хорошо, Володя, я уйду оттуда. Я и сама уже подумывала. Но, во-первых, не с руки

сейчас. Ребята в СП многим мне помогли. И на мне там многое держится. Да это ладно. А как