Психологическая помощь: теория и практика

— Тебе не нравится слово “доцент”? — задал я несколько неожиданный даже для самого себя

вопрос.

Глаза Инны, повернувшейся в этот момент ко мне, были широко открыты.

— Доцент? Не нравится. Помните, у Блока: “...и стать достоянием доцента, и критиков новых

плодить?”

Видно было, что Инну поразило то, что речь у нас зашла не о конкретном человеке, не о

ситуации, а просто о слове, о названии.

— Я понимаю, — продолжала Инна, — что, может быть, само слово и ни при чем. Но ведь

слово отражает некую реальность. А в моем случае реальность дико безобразна.

— Что так?

— Да то, что доцент этот, во-первых, женоненавистник, а во-вторых, он на принцип пошел.

— Какой?

— А такой, что хочет доказать, что именно от него зависит, сдам я этот экзамен или не сдам.

— И как же доказать обратное?

— А никак. Я уже два раза пыталась. Он просто разговаривать не хочет.

— Что, такой произвол?

Было видно, Инна чего-то не договаривает.

— У вас как возник конфликт с ним?

— Конфликт? — Инна как бы взвешивала это слово. — Конфликт, наверное, еще во время

лекций возник. Дело в том, что я не простую школу закончила, а физико-математическую, одну

из лучших в городе. И то, как доцент этот выпендривался на своих лекциях, меня ужасно

раздражало. А тут еще оказалось, что он активно девочек не любит. Старый холостяк, ну, это

Бог с ним, здесь претензий быть не может. В конце концов, Шерлок Холмс был тоже, насколько

мне помнится, не женат, и ничего, очень милый человек, хотя и весь из себя рассудочный

дедуктивист, да и вообще... Я не это хотела сказать. Я хотела сказать, что он на лекциях не раз

позволял себе довольно агрессивно высказываться о женском поле, а я, дурочка, как-то не

выдержала и напомнила ему о Софье Ковалевской. Ну, он, конечно, запомнил меня. Ведь я не

просто назвала имя и фамилию, я как-то едко выразилась, в том духе, что, дескать, авторитет

математики не пострадал от того, что в ней работали такие женщины, как Софья Ковалевская, а

вот авторитет конкретного мужчины, который на лекциях по алгебре почему-то вспоминает о

женщинах в пренебрежительном тоне... В общем, с этого у меня с ним, или у него со мной, и

началось. Видно, что-то у него замкнуло. Ну, и когда дело дошло до экзамена, я с ужасом

обнаружила, что действительно не смогу ему этот экзамен сдать, потому что он у меня его не

примет. Мама говорит, пусть комиссию организуют... Не хочу я этой комиссии. Не хочу я

учиться в университете, где держат таких придурков. Это я сейчас уже четко осознала. Сейчас.

А тогда, конечно, дико переживала. Думала, с ума сойду. От этой несправедливости. От хамства

дремучего. От произвола дикого.

Ну почему, скажите, почему я должна лично встречаться с неприятным мне человеком, у

которого какие-то там комплексы, относящиеся к женскому полу, и он мне будет задавать

каверзнейшие задачки, а я стану нервничать и не смогу их решить? А он при этом будет

злорадствовать по поводу женских способностей? Не хочу. Не хочу я ни этого экзамена, ни этого

университета. Я решила, что уеду учиться в Америку. Там, по крайней мере, насколько я знаю, экзамен сдается независимо от личных симпатий или антипатий, а по принципам

программированных заданий, тестов. Я и мучилась-то так долго, потому что не понимала, не

знала, что делать. Но теперь-то я знаю. Теперь мне понятно, что делать. И сейчас моя задача —

упросить отца прислать мне приглашение.

— В чем же дело? Ведь отец о тебе так беспокоится.

— Беспокоится-то беспокоится. Одно дело на словах, а другое — сделать этот самый вызов.

— В чем же твои сомнения?

— Да в том, что ему жена его горло перегрызет, если только узнает об этом. Она страшно

боится, что я к ним приеду. Так сказать, на шею сяду. Там же денежный вопрос — не то, что у

нас. Там люди каждый цент считают и по сто раз пересчитывают. Так что — еще не знаю, как

все это сделать, но что надо уезжать на учебу в Штаты — дело для меня ясное.

Инна ушла, и я еще долго раздумывал о малопонятной, если не загадочной или даже

таинственной стороне психотерапии, психотерапевтических отношений, вновь и вновь

вспоминая слова Карла Роджерса: “Вы просто идете вслед за клиентом. Просто создаете

атмосферу доброжелательного принятия клиента, и он сам начинает понимать, что ему надо

делать”.

Когда Инна пришла на нашу следующую встречу, она была воодушевлена и взволнована.

— Как наши дела? — не удержался я от вопроса, глядя в пылающие внутренним светом

огромные глаза Инны.

— Дела как сажа бела, — ответила Инна, усаживаясь в кресло чуть сбоку от меня, и тут же

выпалила.

— Из университета я, слава Богу, отчислена. Папа обещал приглашение прислать. Теперь

только одна проблема.

— Какая?

— Деньги. Где взять денег на то, чтобы уехать и чтобы там учиться. Ну и, конечно, паспорт, ОВИР и всякая такая ерунда.

— Отец не сможет помочь?

— В том-то и дело! Я же говорила вам, что жена ему горло перегрызет. Он ее боится, насколько

я понимаю. А в Штатах утаить доходы невозможно. Там же выплата налогов ежегодно

контролируется, так что отец и в самом деле, даже если бы и хотел, не сможет скрыть от своей