Психологическая помощь: теория и практика

непредсказуемыми последствиями для миллионов людей; “траст” — с одной стороны

“доверительное общество”, с другой — преступная организация для официального отнятия

денег; “сберегательный банк” — учреждение, где якобы сберегаются деньги, хотя и ребенок

знает, что если деньги где и можно сберечь, то уж никак не в этом месте, и т.д.

“Фармакон” — это и особые люди, вводящие в заблуждение восприятие. По своей

онтологической природе — ряженые, когда совершенно невозможно понять, например, глядя на

такого человека: это официальное лицо с высоким статусом, как его представляют, или же

психоорганик, наркологический статус которого вызывает ассоциации отнюдь не с коридорами

власти, а с коридорами соответственного диспансера. Или это оборотень, притворяющийся

психооргаником и алкоголиком для того, чтобы выжить, а на самом деле он — нечто иное.

Дизъюнкция “или” возникает именно потому, что сознание отказывается совместить

несовместимое с его логикой, но существующее в действительности.

“Фармакон” — это и особые явления, особый событийный ряд, когда, например, Чечня

(Ичкерия) рассматривает себя как независимое государство, но приемлет дотации России, а

Москва рассматривает Чечню как неотъемлемую часть России, но в то же время приемлет

отдельного президента, МИД и т.д.

Или когда на защите диссертации трудно понять, что происходит: диссертант защищает

диссертацию или специализированный совет защищает диссертанта от его диссертации?

Или когда людям назначена “заработная плата”, размер которой не позволяет содержать даже

домашнее животное, но в то же время эту заработную плату им не выплачивают, а люди, фактически существуя без этой бесполезной заработной платы, требуют ее выплаты, хотя и

знают, что она не будет выплачена, но продолжают ходить на службу, как если бы она давала

им возможность жить и т.д.*

Что же это за ситуации? Это ситуации бессмыслицы, абсурда, невыполнения условий логики, более того — глумления над обычной логикой. Но почему и общественное, и личное сознание

терпит эти абсурдные “досмыслы”? Какой же логикой объясняется эта ситуация? Исследования

палеопсихологов свидетельствуют о том, что бессмыслица в глубоком прошлом вызывала у

людей трепет. Да что там в глубоком прошлом! Достаточно вспомнить, что совсем недавно для

обозначения действий, противоречащих здравому смыслу, т.е. нормальной человеческий логике, употреблялось наделенное неким священным статусом слово “диалектика”. “Диалектический” означало не что иное, как “неразумный” или “внеразумный”, но именно поэтому имеющий

некий высший мистический смысл. Условия, сформировавшие привычку к восприятию

неразумного как разумного в результате принудительной, обусловленной внешними

воздействиями атрибуции, есть то внепсихологическое основание подобной “диалектики”, которое позволяет избегать когнитивного диссонанса. Можно предположить, что неспособность

к когнитивному диссонансу есть свойство репрессированного сознания. Существование

“фармакона”, таким образом, является, в сущности, следствием и условием такого уровня

функционирования общественного сознания, при котором оно

лишено свободы

непосредственного, не деформированного (террором ли, страхом ли репрессий, давлением ли

обычая, ритуала, конформизма толпы и т.п.) отражения действительности. Ментальный

“фармакон” есть признак несвободы от безустановочного восприятия — признак рабства.

Химеру “фармакона” порождает рабское сознание. Фокусы восприятия вызываются страхом

наказания за свободное видение происходящего. Но сам страх насаждается “фокусниками”, распоряжающимися средствами принуждения других к сохранению в восприятии химерической

картины действительности, подлинное имя которой — царство теней. Ведь фигура колдуна, ряженого может существовать только в химерическом пространстве искаженного страхом ли, страданием ли, опьянением ли восприятия*. Однако, как известно, колдунов чествовали только

до тех пор, пока они справлялись со злыми духами. Если же деятельность колдуна (“фармакос” в древнегреческом полисе) оказывалась бесполезной, его попросту изгоняли и даже убивали.

Иначе говоря, когда людям становилось невмоготу, они стремились избавиться от “фармакона”, восстановить соответствие вещей заданному ими смыслу и, наоборот, соответствие смысла

природе вещей. К сожалению, насколько я могу судить, в нашей современной жизни пока еще

происходит не очищение от “фармакона”, а в буквальном смысле отравление им.

Как практикующий психолог со своим профессиональным видением и личных, и общественных

ситуаций, я ощущаю, что и социум, и человек задыхаются, мечутся между полюсами

двойственности, создающими ту метапсихологическую реальность, в которой погибает

подлинность и процветает “фармакон”. Вот только несколько очевидных, думаю, не только для

меня, тенденций, влияющих на нас, определяющих социально-психологический, личностный и

многие другие контексты человеческого бытия.