Психологический рисунок личности, или Как разбираться в людях

Парадоксальность шизоида проявляется далеко не только в абстрактно-научном и философском творчестве, но и в техническом. Он, конечно, не забивает микроскопом гвозди, но употребить что-то не по первоначальному предназначению – это у него в крови. Помните, в «Таинственном острове» профессор из двух часовых стекол сделал линзу и разжег костер.

И в художественном творчестве то же. Проведите такой эксперимент. Попросите найти эпитеты к слову «кости». Вам набросают множество вариантов. Тут будут и «белые», и «черные», и «игральные», и «рыбьи», и «трубчатые», и даже «гнилые». Но только один гениальный поэт нашел словосочетание «благородные кости» («И видит на холме у брега Днепра лежат благородные кости»).

Шизоидное творчество в литературе иногда поражает своей мрачной фантастичностью. Это вам не наивный Жюль Верн с приключениями капитана Немо и поисками капитана Гранта. Это холодный и отвратительный мир романов Уэллса с его морлоками и элоями, с мучениями невидимки. Это тяжеловесная математика рассказов Борхеса. Читайте его «Алеф» и «Бессмертный».

Эрудиция

Эрудиция у шизоида очень глубокая и очень широкая (то есть в очень разных сферах). Потому что он любит рыться в книгах. Он сидит подолгу в библиотеках. Читает, делает выписки, полностью конспектирует книги. Сейчас, когда книги малодоступны из-за своей высокой стоимости, а в библиотеку трудно попасть, я часто вижу шизоидов в книжных магазинах, сидящих по углам и конспектирующих с разрешения продавцов. Дома книги у шизоида в пыли, многие открыты на прорабатываемых страницах. Они валяются в разных, иногда малоподходящих, местах квартиры. Шизоид роется в книгах, когда нечего делать. А делать ему нечего всегда, так что он в книгах роется часто.

Эрудиция шизоида локализуется в сферах, далеких от житейских проблем. Он не расскажет вам, где что купить и сколько что стоит. Из этого и из романчиков складываются познания истероида. Впрочем, если шизоид – литературовед или теоретик стихосложения, то он может знать и подробности романических текстов. Или поправит обычные ошибки: не «тем больше нравимся мы ей», а «тем легче…», не «а он, мятежный, ищет бури…», а «а он, мятежный, просит бури…». И все же более значимы для шизоида не сколько жен было у Генриха Восьмого и не как миледи из «Трех мушкетеров» устранила Бекингема, а метафизика Аристотеля, метапсихология Фрейда, литературный сюрреализм Кафки, гештальтпсихология Коффки, агностицизм Канта, позитивизм Конта… (цитирую себя: см. выше).

Память

Мы уже здесь в одном месте отметили, что у шизоида цепкая механическая память. Он помнит про каждую бумажку, над которой работал. Помнит, что положил ее в такую-то папку с такими-то материалами.

Но в особенности хороша у шизоида смысловая память. Мостик назад: у гипертима смысловая память посредственная. Мостик вперед: у психастеноида очень плохо с механической памятью. Но шизоид свою механическую память еще и развивает различными мнемотехническими приемами. Он быстрее, чем другие психотипы, построит фразы типа «каждый охотник желает знать, где сидит фазан» для запоминания цветов спектра (красный, оранжевый… синий, фиолетовый). Он, чтобы запомнить телефон 354-70-61, построит целую теорию. 354 – это 3, 4, 5; только четверка поменялась местами с пятеркой; а 6 и 1 – в середине между 7 и 0, причем шестерка рядом с семеркой, а единица рядом с нулем. Он может для запоминания анатомических структур сочинить специальные стихи, «опоэтизировав» толстую и прямую кишки.

Он вообще склонен работать над своей памятью. Устраивает ей проверки, тренирует. Разбивает материал на мелкие фрагменты, в каждом из которых не более 7 единиц (запоминается 7 плюс-минус два), делает карточки по каждому из фрагментов. Допрашивает себя по этим карточкам.

Старается использовать феномен Зейгарник (запоминается лучше незавершенное действие). Закладывает значимый материал в края ряда, чтобы использовать эффект края Эббингауза (лучше запоминается начало и конец ряда).

Отыскивает закономерности своей «личной» памяти. «Делать ему больше нечего», вот и рефлексирует, развлекается.

Рефлексия

Шизоидный человек вообще живет не рефлекторно, а рефлексивно. Он рассуждает по поводу того, почему и как он мыслит, как рождаются и затухают его чувства, как у него складываются отношения с людьми. Он не может построить их просто, не задумываясь. Он обязательно задумывается. Один шизоидный интеллектуал показал мне кривые его взаимоотношений с сотрудниками, родственниками и друзьями. Эта рефлексия в глазах окружающих выглядит как «занудствование». Ведь гипертим плывет по течению и ни о чем не думает. Живет рефлекторно, реагируя на ситуации. Паранойяльный и эпилептоид деловито отбрасывают всякие размышления как интеллигентскую хлюпистость. А здесь размышление над мышлением, над смыслом жизни составляет смысл жизни, самоцель.

Комплекс неполноценности