Психология денег. Вечные уроки богатства, жадности и счастья

Объявите во всеуслышание, что нам грозит большая рецессия, и с вами тут же свяжутся из редакций газет. Объявите, что нас ожидает умеренный рост, и никто не обратит на вас внимания. Если вы предскажете очередную Великую депрессию, вас тут же позовут на телевидение. Но если вы упомянете всего лишь о грядущих хороших временах, или об отличных перспективах для рынков, или о громадном потенциале какой-либо компании, то окружающие решат, что вы либо лоббируете чьи-то интересы, либо просто не осознаете риска.

Отрасль, издающая биржевые бюллетени, знает это уже давно. Сегодня ее населяют пророки несчастий, несмотря на то что рынок акций за последнее столетие вырос в 17 тысяч раз (с учетом дивидендов).

Все сказанное справедливо и за пределами мира финансов. Мэтт Ридли писал в своей книге «Рациональный оптимист» (The Rational Optimist):

«Непрекращающийся барабанный бой пессимизма обычно заглушает любые песни триумфаторов… Если вы скажете, что мир становится лучше, вас назовут наивным и равнодушным человеком. Если вы скажете, что мир всегда будет становиться лучше, чем прежде, вас сочтут сумасшедшим. С другой стороны, заявив о неминуемой катастрофе, вы можете рассчитывать на премию Макартура или даже на Нобелевскую премию мира. В моей сознательной жизни причины для пессимизма непрерывно менялись, но сам пессимизм был неизменен».

«В каждой группе, где я провожу опрос, люди считают мир более опасным, жестоким и безнадежным, словом, он кажется им хуже, чем есть на самом деле», – писал Ханс Рослинг в своей книге «Фактологичность» (Factfulness).

Если вы проанализируете весь прогресс, которого человечество добивается за время жизни одного поколения во всех областях, будь то экономика, медицина, рост рынков или социальное равенство, то должны будете прийти к выводу, что оптимизм заслуживает большего внимания, чем пессимизм. И все же это не так.

Интеллектуальная притягательность пессимизма была известна уже много веков назад. Джон Стюарт Милль писал в 1840-х годах: «Я заметил, что общество считает мудрым человеком не того, кто питает надежды, когда все остальные пребывают в отчаянии, а того, кто отчаивается, когда окружающие надеются».

Почему же так происходит? И как это влияет на наше отношение к деньгам?

____________

Повторю еще раз: сумасшедших нет.

Почему мы поддаемся пессимистическому соблазну, когда речь идет о деньгах? Существуют веские причины, позволяющие это объяснить. Будет полезно понять, в чем их суть, и не забывать о них.

Отчасти эти причины имеют инстинктивный и поэтому неизбежный характер. Канеман считает, что асимметричное отношение к потерям представляет собой сформировавшуюся в ходе эволюции защиту. Он пишет:

«Если сравнивать напрямую, потери кажутся крупнее, чем выигрыш. Эта асимметрия между силой положительных и отрицательных ожиданий или ощущений возникла в ходе эволюции. У организма, реагирующего на угрозу сильнее, чем на приятную перспективу, больше шансов на выживание и воспроизводство».

Однако есть еще несколько причин, из-за которых финансовый пессимизм одерживает верх и кажется более убедительным, чем оптимизм.

Одна из них заключается в том, что деньги вездесущи, поэтому все случающиеся с ними неприятности обычно затрагивают каждого и привлекают всеобщее внимание

Этого нельзя сказать, к примеру, о погоде. Накрывший Флориду ураган не несет в себе прямой угрозы 92 процентам американцев. Однако если рецессия обрушивается на экономику, то она касается каждого человека, включая и вас, и заставляет обратить на себя внимание.

Все сказанное справедливо и для такой специфической области, как фондовый рынок. Более чем у половины американских семей имеются во владении акции[58]. Но даже если их и нет, то происходящие на бирже события настолько широко освещаются в СМИ, что такая семья все равно считает индекс Доу-Джонса главным экономическим барометром.

Рост стоимости акций на 1 процент лишь вкратце упоминается в вечерних новостях. В то же время о падении на 1 процент напишут жирным шрифтом и сплошь заглавными буквами, да еще и красным цветом. Асимметрии трудно избежать.

Лишь немногие задают вопросы или пытаются объяснить, почему рынок движется вверх (это вроде бы и так всем понятно), но зато никогда нет недостатка в попытках объяснить, почему он падает.

Инвесторов встревожил чрезмерный экономический рост?

Федеральный резерв опять не справился с возложенными на него задачами?

Политики приняли неверные решения?

Надо ли ждать усугубления ситуации?

О спадах проще рассуждать, тревожиться, рассказывать истории, строить прогнозы (обычно еще более мрачные).