Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Понять, каким образом происходит вовлечение человека в террористическую деятельность, – это и значит разгадать его мотивацию. На стадии задействования следует анализировать менталитет террориста, его образ мыслей. Этим мы займемся в следующей главе, а пока ограничимся кратким пояснением. Менталитетом воинствующих экстремистов психолог Жерар Сосье и его коллеги называют модель мышления, формирующую поведение этих воинствующих экстремистов{234}. Я буду использовать это понятие в основном в таком же значении, но с некоторыми оговорками. Я покажу, что террористическое мышление может быть как эмерджентным свойством[16] вовлеченности в терроризм, так и предвестником этой вовлеченности или, как считает Сосье, «диспозиционным компонентом»[17]; кроме того, по моему мнению, террористическое мышление с таким же успехом можно считать результатом приверженности определенным моделям поведения (совершению действий), укрепляющим приверженность определенным взглядам, – в отличие от радикализации как таковой (то есть размышления о действиях).

Но вернемся к вопросу о мотивации. По мере нашего продвижения вперед различия между вовлечением, задействованием и дистанцированием будут становиться все более четкими и детализированными, а сейчас важно понять, что с точки зрения теории эти этапы следует рассматривать как разные. Знание мотивов, побуждающих индивида к участию в террористической деятельности, не всегда помогает понять, почему происходит конкретный теракт, как террорист учится убивать или почему он совершает насильственные действия. Аналогично вряд ли знания о рассматриваемых этапах помогут понять, что именно заставляет террориста покончить с террористической деятельностью, то есть перейти к третьему этапу – дистанцированию. Теоретически это возможно, но в этом случае мы должны рассматривать их как отдельные этапы вовлечения в терроризм. В свое время, предлагая эту исходную структуру, я отмечал, что этапов по меньшей мере три. В модель можно было бы добавить этап дерадикализации, ведь если можно проникнуться радикальными убеждениями, то можно и изменить модель мышления и отказаться от экстремистских взглядов. Но стоит заметить: хотя каждый конкретный террорист в какой-то период проходит этап дистанцирования от террористической деятельности (для некоторых он совпадает с физической смертью), далеко не все террористы в обязательном порядке дерадикализируются. Иными словами, если человек перестает выполнять какие-либо действия, это вовсе не означает, что он изменил мнение о том, что делал ранее. Многие порывают с терроризмом, сохраняя глубокую приверженность радикальным взглядам и идеалам, подтолкнувшим их к террористической деятельности (или которые они начали разделять, когда вступили на путь терроризма). Важность этих различий была признана также психологом и известным экспертом по терроризму Рэнди Борумом в обзоре научной литературы в 2011 году – притом что мы с ним используем разную терминологию. Борум писал, что «важно уметь различать идеологическую радикализацию и вовлеченность в террористическую деятельность»{235}. Он подчеркивал, что необходимо изучить варианты действий (он также называл их сценариями), позволяющие проявиться террористическому поведению{236}. Как мы видим, и в этом случае необходимо отличать вовлечение от задействования, или радикализацию от действий.

Радикализация

Причины, побуждающие к насильственному экстремизму, на первый взгляд кажутся весьма разнообразными. Рассматривая когорту американских боевиков «Исламского государства», исследователь Александр Мелеагроу-Хитченс и его коллеги отмечают: «Было бы ошибкой предполагать, что все эти „туристы“ отправились в Сирию по одним и тем же причинам»{237}. Авторы исследования обнаружили лишь слабую корреляцию (или не обнаружили ее вовсе) между «командировками» джихадистов и такими факторами, как экономические условия, разобщенность или кажущаяся «маргинализация»{238}. Такое разнообразие мотивов может отражать разнообразие участников – «Исламское государство» привлекало и тех, кого писатель и журналист Грэм Вуд называл «психопатами и искателями приключений», и «горячих приверженцев ислама»{239}. Как предполагают исследователи Гэвин Бейли и Фил Эдвардс, причина кроется (по крайней мере, теоретически) в «потенциально бесконечном диапазоне мотивов, включающем все политические взгляды и относящемся к индивидам, группам, сообществам и государствам»{240}.