Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Специалисты, изучающие работы, посвященные джихаду, могут бесконечно спорить о едва заметных идеологических разногласиях между исламскими теоретиками. Возможно, теологические дискуссии и полезны, но подобные исследования почти ничего не говорят о влиянии материалов такого рода на потенциальных кандидатов в боевики или новобранцев. Чтобы понять мотивацию последних, необходимо выяснить, каковы их предпочтения и в чем состоит уникальная привлекательность для них определенных идеологов или исторических личностей. Норвежский эксперт Томас Хегхаммер в своей работе размышляет о том, как и почему идеологу джихада (и духовному наставнику Усамы бен Ладена) Абдалле Аззаму (чье влияние на террористов из выборки Дональда Холбрука очевидно) удалось завоевать такую широкую популярность у джихадистов всего мира. Хегхаммер утверждает, что «послание [Аззама] содержало идеи, которые стали своего рода общим знаменателем для группировок, преследующих разные цели. В своих обращениях Аззам говорит о вещах, имеющих серьезное значение для многих воинствующих группировок. Ценности, о которых он рассуждает, включают и борьбу за правое дело, и мученичество во имя высокой цели. При этом проповедник весьма туманно высказывается о переводе своих лозунгов в практическую плоскость»{253}. Упоминая о непреходящем влиянии наследия Аззама, Хегхаммер делает вывод: «Именно сочетание актуальности и неопределенности в лозунгах Аззама и делает их такими привлекательными для многих и при этом почти никого не оскорбляет»{254}.

Брентон Таррант совершил массовые убийства в мечетях Крайстчерча под влиянием «теории великого замещения», призывающей своих сторонников уверовать в то, что белое население находится на грани вымирания. Как отмечают британские исследователи Джейкоб Дэйви и Джулия Эбнер, подобные взгляды не отличаются новизной, но в последнее время стали намного более популярными, в результате чего маргинальная теория проникла в массовое сознание. По мнению исследователей, теория стала «идеологическим клеем, связывающим ультраправых по всему миру, – они становятся все более сплоченными и объединяются в единую транснациональную сеть»{255}. Идеологии разрабатываются и совершенствуются, чтобы завоевывать популярность среди широких слоев населения. И все же нам гораздо больше известно об идеологических лозунгах, чем о том, как именно они влияют на умы. Впрочем, несмотря на популярность теорий заговора, восприимчивость к ним у всех разная. И дело не столько в том, кто из нас подвержен влиянию теорий заговора или идеологий. Главный вопрос таков: когда мы с наибольшей вероятностью попадем в их сети? Связь между личностными факторами и восприимчивостью к теориям заговора пока еще не изучена досконально, но последние научные труды в этой области свидетельствуют о том, что главным фактором риска, под воздействием которого мы делаемся более открытыми для восприятия подобных взглядов, может стать психологический стресс{256}. Восприимчивость повышается, если человек испытывает тревогу, чувствует себя для всех чужим и становится пассивным и нелюбопытным – все это может привести к тому, что он примет «ложные, но убедительные по форме причинно-следственные нарративы, объясняющие, почему он так страдает и в чем корень всех его бед и обид»{257}.

Но восприимчивость к идеологиям, идеям и мнениям все-таки не объясняет, почему люди совершают насильственные действия. Если бы причины, которые террористы указывают в качестве мотивирующих факторов, существовали в реальности, то количество людей, участвующих в насильственных экстремистских действиях, росло бы в геометрической прогрессии. Психологи Кларк Макколи и София Москаленко иллюстрируют это на следующем примере. Согласно опросам, около 5 % мусульман в Соединенных Штатах и Великобритании оправдывают практику терактов против мирных граждан, совершенных террористами-смертниками «в защиту ислама», но, по мнению исследователей, «обвинения в запланированных преступлениях или попытках насильственных действий в обеих странах были предъявлены всего нескольким сотням мусульман»{258}. Следовательно, заключают ученые, большинство мусульман с радикальными взглядами никогда не совершат насильственных действий.