Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

В одном из немногих исследований, посвященных вынесению приговоров за участие в террористической деятельности и принципам, которыми при этом руководствуются судьи, правовед Стивен Флойд высказал следующую мысль: судебная система использует ряд весьма спорных допущений{494}. Он выразил озабоченность тем, что «законодательство о материальной поддержке, имеющее широкую область применения, одинаково трактует как насильственные, так и ненасильственные действия, что приводит к аналогичным приговорам за разные преступления», а это, в свою очередь, обуславливает чрезмерно суровые наказания для широкого спектра правонарушителей. В результате, делает вывод Флойд, «преступник, впервые совершивший ненасильственное преступление путем оказания непрямой поддержки терроризму, может быть осужден по той же статье, что и преступник, совершивший насильственное преступление, караемое длительным сроком заключения»{495}. Закон о материальной поддержке, поясняет ученый, был принят после террористической атаки на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке в 1993 году. В 1994 году конгресс принял Закон о борьбе с насильственными преступлениями и об обеспечении правопорядка[27]. Закон предусматривал новый тип преступлений – «материальная поддержка террористов», а также способствовал тому, что террористы стали чаще получать более суровые приговоры{496}. Соответствующее отношение к преступникам-террористам, которое, по мнению Флойда, в результате принятия данного закона наблюдается повсеместно, основано на укоренившемся убеждении, что «террористы отличаются от других преступников и не поддаются реабилитации»{497}. В итоге, заключает ученый, был разработан особый подход к преступникам-террористам, который (по крайней мере, в Соединенных Штатах) обычно «[игнорирует] возможность реабилитации»{498}.

При вынесении приговоров преступникам-террористам тоже наблюдается неразбериха, и причиной тому гендерный вопрос. Как поясняет правовед Наталья Галика, из-за гендерных стереотипов террористки часто воспринимаются как «слабые и покорные»{499}, а их действия и способность принимать решения нередко «инфантилизируются»{500} и «преуменьшаются СМИ»{501}. Подобное восприятие может влиять и на решение суда при вынесении приговора, и наказание зачастую не будет соответствовать тяжести совершенного преступления. Галика сравнила судебные приговоры, вынесенные в Соединенных Штатах 156 мужчинам и 10 женщинам, обвинявшимся в террористических преступлениях, связанных с «Исламским государством». Для анализа она выбрала приговоры за оказание материальной поддержки террористическим группировкам (например, в форме денежных пожертвований) и дачу ложных показаний должностным лицам – как правило, это «самые распространенные обвинения, предъявляемые как мужчинам, так и женщинам, участвующим в террористической деятельности»{502}. Хотя в выборке количество мужчин значительно превышает количество женщин, она позволяет вычленить некоторые закономерности. Так, за дачу ложных показаний должностным лицам женщины были приговорены к заключению в среднем на 49,5 месяца, а мужчины – на 87,2 месяца. За оказание материальной поддержки террористическим организациям женщины были приговорены к заключению в среднем на 86,4 месяца, а мужчины – на 155,2 месяца. Галика поясняет: «Риторика юристов, принимавших участие в этих судебных процессах, наглядно показывает, что разный подход при вынесении приговоров обусловлен тем, что, когда речь идет о насильственных преступлениях, женщин, в отличие от мужчин, считают наивными, беззащитными и неопытными»{503}. Галика предложила следующую поправку: необходимо «классифицировать приговоры в зависимости от роли, которую террористы играли при подготовке и осуществлении теракта»{504}.