Психология террориста: Почему люди начинают убивать ради идеи

Мне было любопытно увидеть своими глазами, как работают с преступниками-террористами после вынесения приговора, и в 2008 году я впервые отправился посмотреть, как работает программа дерадикализации. Я приехал в Саудовскую Аравию в составе группы приглашенных, чтобы непосредственно ознакомиться с программой, которую на Западе уже назвали попыткой повернуть радикализм вспять{505}. В нашей группе было около десяти человек. В нее входили специалисты в области национальной безопасности, всемирно известные деятели, которые способствовали мирному урегулированию многолетних междоусобных конфликтов в различных сообществах, отставные военные и еще несколько персон, которые предпочитали не говорить о том, кто они и на кого работают (создавалось впечатление, что они оказались в нашей группе совершенно случайно). Я был одним из немногих ученых, приглашенных посетить реабилитационные учреждения Саудовской Аравии. Нам оказали поистине королевский прием, а затем пригласили на экскурсию по объектам (при этом были приняты чрезвычайные меры безопасности). Реабилитационные учреждения оказались такими, какими я их и представлял: современными и богатыми. Они поражали сдержанной роскошью. Саудовская программа реабилитации разительно отличается от других подобных программ тем, что не испытывает нехватки финансовых ресурсов. Большинство программ в других странах функционируют только благодаря энтузиазму практикующих врачей, которые и без того несут непосильную нагрузку. Как и ожидалось, наш визит был тщательно спланирован. Каждое наше движение строго контролировалось. Мы видели только то, что нам было позволено видеть, и не более того. Мы переезжали из одного учреждения в другое, порой в течение часа посещая несколько объектов. В рамках поездки нашей группе предоставили возможность встретиться с несколькими прошедшими программу. Мне особенно запомнился один из вечеров. Мы пообедали с бывшими членами «Аль-Каиды», а потом отправились на экскурсию в учреждения, где проводились сеансы арт-терапии – одного из компонентов программы реабилитации, которая также включала в себя профессиональную подготовку, религиозную «переподготовку» и занятия спортом. Студия арт-терапии была увешана картинами участников программы. В западных СМИ саудовская программа постоянно подвергалась жесткой критике – идея перевоспитания джихадистов с помощью холста и кисти многим казалась несерьезной. Я разделял этот скептицизм. Кто поверит, что можно перевоспитать террористов, занимаясь их переобучением? Неужели воздействие внешних факторов поможет им порвать с прошлым и сделать правильный выбор? Мне как психологу было любопытно узнать о методах лечения в учреждении. Как здесь лечат и контролируют пациентов? Как проходят сеансы психотерапии с террористами из «Аль-Каиды»? Я не стеснялся расспрашивать участников программы об их арт-проектах и даже поговорил с руководителем программы арт-терапии, который оказался моим коллегой – психологом. Один из участников программы изобразил на картине выжженную солнцем пустыню, и я с его разрешения сфотографировал ее. Когда я спросил этого человека, почему он выбрал именно этот сюжет, он ответил, что нарисовал Афганистан, потому что скучает по друзьям, которых там оставил.

Власти Саудовской Аравии показали нам впечатляющее шоу, и мы, конечно, невольно задались вопросом: насколько хорошо работало все то, что нам довелось увидеть? Саудовцы утверждали, что добились огромных успехов в реабилитации террористов, причем рецидивизм среди выпускников программы почти отсутствовал. Но почему уровень рецидивизма был таким низким? Может быть, потому, что выпускникам программы предоставляли работу и жилплощадь, помогали найти невест и жениться – и все эти блага у них, скорее всего, отняли бы при малейшем намеке на возвращение к террористической деятельности? Возможно, предоставление льгот было частью программы дерадикализации, а не реабилитации, с помощью которой планировалось произвести впечатление на посетителей. Тем не менее контроль со стороны саудовских властей, скорее всего, избавлял прошедших программу от искушения вновь связаться с бывшими «коллегами» по «Аль-Каиде», не говоря уже о том, чтобы вернуться в террористическую группировку. Знакомство с программой послужило поводом для серьезного исследования проблемы рецидивизма и причин его возникновения или отсутствия. В 2018 году я ознакомился еще с одной программой реабилитации, на этот раз сомалийской, где бывшим членам группировки «Аш-Шабааб» помогали реинтегрироваться в сообщества, которые они когда-то покинули. Несколько «бывших», с которыми мне удалось побеседовать, заявили, что вряд ли снова вступят в контакт с «Аш-Шабааб». По их словам, если они попытаются вернуться в группировку, их наверняка казнят за то, что они в свое время из нее вышли. Неудивительно, что уровень рецидивизма в постреабилитационном периоде был почти нулевым.