Психология женского насилия. Преступление против тела

В своем исследовании женщин-заключенных, которые причиняли себе вред, Уилкинс и Койд выявили, что нанесение женщиной самой себе увечий «явилось единственной переменной, которая идентифицировала подгруппу женщин-заключенных с тяжелым расстройством личности и множественными импульсивными расстройствами» (Wilkins, Coid, 1991, р. 247). Для данной подгруппы (7.5% женщин, содержащихся в лондонской тюрьме, склонных к самоповреждению) также был характерен опыт проживания в детстве в условиях нестабильной семейной обстановки и депривации, а также в значительной степени — опыт переживания в семьях физического и сексуального насилия, в то время как должный контроль отсутствовал.

Их криминальная история также отличалась от криминальных историй других преступников, не совершавших актов самоповреждения, и характеризовалась ранним началом настойчивого совершения серьезных преступлений широкого спектра и устойчивыми поведенческими моделями. Авторы обнаружили, что женщины, практикующие нанесение себе увечий, демонстрируют аномальное психосексуальное развитие и полиморфную перверсию. Несмотря на их серьезную психопатологию и неоднократные и частые контакты со специалистами по психиатрии, эти женщины подвергались содержанию под стражей в течение длительных сроков и при этом психиатрические больницы «не желали или не могли справиться с их поведением».

Самоповреждение как инструмент редукции симптомов

Существуют доказательства того, что функция самоповреждающего поведения у женщин с пограничным расстройством личности заключается в том, чтобы получить облегчение от аффективных компонентов расстройства, т. е. от их переживаний, и что дефицит управлении импульсами связан с другими нарушениями импульсного контроля (Wilkins, Coid, 1991). Авторы заключают, что основным расстройством является высокая степень интенсивности депрессивных и тревожных чувств, а не расстройство поведения.

Авторы предполагают, что самым важным фактором в формировании самоповреждающего поведения и управлении им является освобождение от напряжения, беспокойства и депрессии, о котором сообщали опрощенные женщины. Также авторы считают, что данный фактор имеет большее значение, нежели факторы окружения. Уилкинс и Койд нашли подтверждение данной гипотезы в том, что эпизоды нападений на самих себя среди женщин-заключенных указывают на наличие у них серьезных и обширных психиатрических патологий, а не только отражают институциональную среду, в которой данные женщины находятся (Wilkins, Coid, 1991). Исследование данных авторов включало скрининг всех оказавшихся под стражей женщин сотрудниками медслужбы на предмет нанесения ими себе увечий в прошлом, а также в ходе личных досмотров их проверяли на наличие признаков рубцевания на кожных покровах и слизистых оболочках. Для контрольной группы из общего числа заключенных были случайным образом набраны 62 женщины.

В более позднем исследовании Койд с соавторами использовали кластерный анализ феноменологических переменных и связанный с ним профиль симптомов самоповреждения у 74 женщин, находящихся под стражей (Coid et al., 1992). Авторы идентифицировали подгруппу женщин, которые ранили себя, чтобы облегчить проявления своего основного тяжелого симптома — расстройства настроения; женщины данной подгруппы также получили диагноз пограничного расстройства личности.

Наблюдались четкие различия между данной подгруппой женщин, прибегающих к самоповреждающему поведению, и теми, кто осуществлял самоповреждение реактивно, т. е. не в результате расстройства настроения или реагируя на жизненные события, а в результате психического заболевания или попытки самоубийства. Для женщин с диагнозом пограничного расстройства личности основной функцией самоповреждающего поведения было облегчение от нарастающих чувств напряжения, депрессии, беспокойства и гнева, которые усиливались в течение дня и для которых не было выявлено каких-либо конкретных внешних причин. Женщины этой подгруппы указывали на отсутствие во время самоповреждения физической боли, а также на успешное снижение симптомов аффективного расстройства. Они также находили, что самоповреждение снимало деперсонализацию и дереализацию. Иными словами, использование самоповреждения приводило к освобождению от тревожных психологических переживаний и способствовало возвращению чувства, что «я реальна».

Реактивное самоповреждение