Психотерапия и экзистенциализм. Избранные работы по логотерапии

Человеческое бытие бессмысленно, если оно не связано с неким свободно выбранным смыслом. Акцент делается именно на свободном выборе. После поездки в Москву один выдающийся американский психоаналитик сказал, что по ту сторону железного занавеса люди менее невротичны, потому что перед ними стоит больше задач. Выступая перед краковскими психиатрами, я сослался на это наблюдение, но заметил, что, хотя Запад ставит перед человеком меньше задач, чем Восток, он оставляет ему право решать, какие из них выполнять. Если же человеку отказано в такой свободе, он становится лишь шестеренкой, у которой есть функции, но нет возможности выбирать.

Психотерапию, ставящую пациента перед выбором смысла и цели, вероятно, можно покритиковать за то, что она слишком многого от него требует. Однако на самом деле современному человеку больше угрожает недостаток требований, чем их избыток. Существует не только патология стресса, но и патология отсутствия напряжения. В эпоху экзистенциальной фрустрации нам следует опасаться не столько напряжения как такового, сколько его отсутствия, вызванного потерей смысла. Я считаю опасным заблуждением для психического здоровья мнение, что человек в первую очередь нуждается в гомеостазе à tout prix[125]. Что действительно нужно человеку, так это разумное напряжение, вызванное появлением смысла, который он должен реализовать. Это напряжение присуще человеку и, следовательно, необходимо для его психического благополучия. То, что я называю ноодинамикой, – это динамика в поле напряжения между полюсами, на одном из которых человек, а на другом – приглашающий его смысл. Ноодинамика выстраивает человеческую жизнь, подобно магнитному полю, структурирующему железные опилки. В отличие от психодинамики, ноодинамика оставляет человеку свободу выбора между исполнением или отказом от смысла, ожидающего осуществления.

Теодор Котчен исследовал связь между понятием смысла и психическим здоровьем. Он составил опросник и предложил его двум контрольным группам: пациентам с психическими расстройствами и здоровым людям. Результаты эмпирически подтвердили концепцию психического здоровья, предложенную «логотерапией или любой другой разновидностью» экзистенциального анализа: разум здоров тогда, когда у него есть достаточный запас смысла.

В 1899 году Джеймс Джексон Патнэм[126] прочитал перед Массачусетским медицинским обществом лекцию «Не только болезнь, но и человек». На мой взгляд, это название означает, что врач должен заниматься не только болезнью, но и отношением больного к ней. Через правильное отношение неизбежные страдания превращаются в героические и победоносные подвиги. Вот почему жизнь не лишена смысла до последнего вздоха, до самой смерти человека. И даже после смерти жизнь не теряет своего смысла, ибо он состоит не в сохранении чего-либо для будущего, а, скорее, в сбережении для прошлого. Там он сохраняется навсегда.

Эдит Вайскопф-Джоэлсон утверждает, что, присваивая неизбежным страданиям статус позитивной ценности, логотерапия «может помочь противостоять определенным нездоровым тенденциям в современной культуре Соединенных Штатов, где неизлечимо больному предоставляется очень мало возможностей гордиться своими страданиями и считать, что страдания облагораживают, а не унижают. Таким образом, бремя несчастного увеличивается, так как он не только несчастен, но и стыдится быть несчастным».

«Еще один аспект логотерапевтической философии относится к понятию времени, – заключает Эдит Вайскопф-Джоэлсон. – Прошлое человека видится неким хранилищем всего, что он создал, – надежно и неизменно материализованных возможностей, а будущее состоит из возможностей, которые еще предстоит материализовать. Таким образом, прошлое человека – это часть его жизни, в которой он преодолел преходящее и достиг вечности. Такая позитивная оценка прошлого может в определенной степени нейтрализовать страх старения и смерти и компенсировать дискомфорт людей среднего и пожилого возраста в таких культурах, как культура Соединенных Штатов, где подчеркивается ценность молодости. Особенно такие философские размышления могут быть полезны для женщин при лечении климактерических нарушений»[127].

Однако конечный смысл жизни человека – это предмет не столько интеллектуального познания, сколько экзистенциальной приверженности. Он глобальнее и превосходит интеллектуальные способности такого бренного существа, как человек. Через свою личную веру человек занимает позицию и делает выбор. Когда пациент твердо стоит на позициях веры, будет справедливо опираться на его религиозные убеждения; не возбраняется использовать эти духовные ресурсы для достижения терапевтического эффекта[128].