Психотерапия и экзистенциализм. Избранные работы по логотерапии

Я бы сказал, что в тех случаях, когда врач имеет дело с неизлечимым заболеванием, он должен помочь пациенту выбрать правильное отношение к ситуации. Вполне может быть, что таким образом больной получит утешение. Логотерапевт с радостью и готовностью пойдет на этот риск. Я понимаю, что твердолобые психоаналитики протестуют против того, чтоб считать свою работу чем-то приносящим утешение. В то же самое время логотерапевт понимает свою задачу иначе. При необходимости, когда пациент беспомощен и находится в безвыходном положении, он не откажет больному в праве на утешение. Однако при этом логотерапевт не станет подменять свою медицинскую ответственность пасторскими функциями. Запрос на утешение превышает сугубо пасторскую заботу. «Проповедники уже не пастыри душ, скорее, таковыми стали врачи», – говорил Кьеркегор[137]. Более того, преодоление отчаяния пациента перед лицом неизлечимой болезни также становится вызовом для врача, и уже к нему обращены слова: «Утешайте, утешайте народ Мой» (Ис. 40: 1).

Как это происходит на практике, может показать следующий фрагмент из стенограммы интервью с пациенткой, записанного во время его демонстрации моим студентам. Пациентка восьмидесяти лет страдала от рака, давшего метастазы, так что ей нельзя было помочь хирургическим путем. Понимая это, она впала в глубокую депрессию.

Доктор Франкл. О чем вы думаете, когда оглядываетесь на свою жизнь? Была ли она стоящей?

Пациентка. Что ж, доктор, я должна сказать, что прожила хорошую жизнь. На самом деле прекрасную жизнь. Я должна благодарить Господа за то, что он дал мне. Я ходила в театры, на концерты и так далее. Видите ли, доктор, бывала там с семьей, в доме которой я много десятилетий служила горничной, сначала в Праге, а потом в Вене. И за радость всех этих чудесных переживаний я благодарна Господу.

Тем не менее я чувствовал, что у нее есть сомнения, касающиеся реализации конечного смысла ее жизни в целом. И именно по этой причине я хотел провести ее через эти сомнения. Но сначала я должен был спровоцировать их, а затем начать с ними борьбу – сразиться с ними, подобно Иакову, который противостоял ангелу, пока не получил от него благословение. Вот так и я собирался бороться с подавленным и безотчетным экзистенциальным отчаянием моей пациентки, пока не наступит момент, когда она тоже наконец сможет «благословить» свою жизнь, сказать ей «да», несмотря ни на что. Поэтому моя задача состояла в том, чтобы заставить ее задуматься о смысле своей жизни на сознательном уровне, а не в том, чтобы подавить сомнения.