Читаем ПСС. Том 55. Дневники и записные книжки, 1904-1906 гг. полностью

4) Есть только два способа совмѣстной согласной жизни людей: повиновеніе одному или нѣсколькимъ распорядителямъ подъ страхомъ насилія или свободное соглашеніе людей, не исключающее и распорядителей, когда это нужно, но безъ права насилія.

5) Только начинаешь по настоящему жить въ старости, когда улеглись страсти, освободилась естественная любовь ко всѣмъ и уяснился смыслъ, значеніе жизни, не нарушаемое смертью.

6) Казалось ясно, когда думалъ на прогулкѣ; боюсь, что не выйдетъ также ясно въ записи:

<Если бы я не б[ылъ] ограниченъ предѣломъ пространства, то не было бы вещества, и я былъ бы все, и не было бы жизни.> Такъ и есть. Не выходитъ.

<Я есмъ движеніе — расширеніе — ростъ. Если бы не было предѣловъ моего я, не было бы вещества, — а не было бы вещества, не было бы движенія. Я былъ бы все, и некуда бы было двигаться. Точно также, если бы не было предѣловъ моего движенія,499 некуда было бы двигаться. И точно также, не было бы предѣловъ вещества, я былъ бы все, и движенья не было бы>. Ничего не вышло, а было что-то.

6) Жизнь, к[оторую] я сознаю, есть прохожденіе500 духовной неограниченной (божественной) сущности черезъ ограниченное предѣлами вещество. Это вѣрно.

7) Если бы вещество, черезъ кот[орое] проходитъ божественная сущность, было неограничено предѣлами, божественная сущность была бы во всемъ, и не было бы вещества, и не было бы движенія, была бы нирвана; если бы черезъ вещество не проходила божественная сущность, то не было бы ни вещества, ни движенія. —

————

Это похоже на дѣло.

————————————————————————————————————

8) Самыя убѣдительныя интонаціи у сумашедшихъ. Вообще, чѣмъ глупѣе, тѣмъ убѣдительнѣе. Какъ будто законъ жизни такъ установленъ, чтобы люди подчинялись разумному убѣжденію только по разуму, а не по гипнозу. Въ разумномъ убѣжденіи нѣтъ гипноза: всегда трезвость, простота.

9) Старость — свобода, разумность, ясность, любовь.

10) Съ необыкновенной ясностью понялъ, всей душой почувствовалъ ничтожество, бѣдственность, неразумность тѣлесной жизни и несомнѣнность той духовной жизни, к[отор]ая открывается въ ней, несомнѣнность своей причастности Богу.

11) Ахъ, если бы удалось ясно501 передать людямъ то, что я такъ ясно понимаю, чувствую, показать, что только это — единое на потребу и для частной, личной, и для общественной жизни.

12) Либералы, революціонеры тратятъ задаромъ драгоцѣнный духовный матерьялъ. Они подобны людямъ, к[оторые], подойдя къ рѣкѣ, вмѣсто того, что[бы] строить мостъ, бить сваи изъ приготовленнаго матерьяла, валятъ все это въ рѣку въ надеждѣ замостить, a рѣка все относитъ.

13) Жизнь — это паденiе съ высоты съ увеличивающейся быстротой. Надо знать это, чтобы разумно жить, не удивляться, что падаешь, не хвататься руками за то, мимо чего летишь: испортишь руки.

14) Преступленія, совершаемыя государствомъ, безъ сравненія хуже, жесто[че] всѣхъ тѣхъ, к[оторые] совершаютъ частные люди. Главное же то, что тѣ знаютъ, что они преступники, а эти гордятся, величаются своими преступленіями.

15) Государство есть произведенiе только насилія завоеваній. Всѣ теоріи договора и пр. — оправданія après coup.502 Ужасно читать всю сложную ложь государствен[наго] права.

Нынче 31 Дек. 1904. Я. П.

Все это время одолѣваетъ какая-то слабость. Кажется, сердце. Нѣтъ ни малѣйшаго нежеланія уйтти (умереть). Одно: инерція движен[iя] жизни, мысли: какъ будто на быстромъ ходу остановился, и неловко и даже больно. Пытался писать: «Единое на Потребу», только напуталъ, ничего не вышло. Пытался продолжать воспоминанія. Тоже плохо. За эти дни выш[ло] мое письмо къ Ник[олаю] II. Черт[ковъ] напечата[лъ] по переданному мною согласію черезъ Душана. Мнѣ б[ыло] непріятно. Если бы противъ меня были приняты мѣры какія бы ни были, чѣмъ жесточе, тѣмъ лучше, это б[ыло] бы мнѣ пріятно, но мнѣ кажется, что я поступилъ неделикатн[о] по отношенію Ник[олая] II и Нико[лая] Мих[айловича]. Мнѣ б[ыло] особенно непріятно п[отому], ч[то] я всѣ эти дни въ грустномъ (не недобромъ и не недовольномъ, но грустномъ) настроеніи отъ состоянія тѣла. Какъ всегда, вспомнилъ все, что надо въ этихъ случаяхъ: 1) что б[ыло] и забылъ (это ничтожно), 2) что бываетъ настоящее горе (тоже не дѣйствуетъ), 3) что это призывъ къ503 усилію, къ тому, чтобы поступить какъ можно лучше, 4) что если это сдѣлаетъ, что обо мнѣ люди будутъ дурно думать, то это-то и хорошо. —

Записать надо:

Перейти на страницу:

Все книги серии Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 томах

Похожие книги

Савва Морозов
Савва Морозов

Имя Саввы Тимофеевича Морозова — символ загадочности русской души. Что может быть непонятнее для иностранца, чем расчетливый коммерсант, оказывающий бескорыстную помощь частному театру? Или богатейший капиталист, который поддерживает революционное движение, тем самым подписывая себе и своему сословию смертный приговор, срок исполнения которого заранее не известен? Самый загадочный эпизод в биографии Морозова — его безвременная кончина в возрасте 43 лет — еще долго будет привлекать внимание любителей исторических тайн. Сегодня фигура известнейшего купца-мецената окружена непроницаемым ореолом таинственности. Этот ореол искажает реальный образ Саввы Морозова. Историк А. И. Федорец вдумчиво анализирует общественно-политические и эстетические взгляды Саввы Морозова, пытается понять мотивы его деятельности, причины и следствия отдельных поступков. А в конечном итоге — найти тончайшую грань между реальностью и вымыслом. Книга «Савва Морозов» — это портрет купца на фоне эпохи. Портрет, максимально очищенный от случайных и намеренных искажений. А значит — отражающий реальный облик одного из наиболее известных русских коммерсантов.

Анна Ильинична Федорец , Максим Горький

Биографии и Мемуары / История / Русская классическая проза / Образование и наука / Документальное
Дыхание грозы
Дыхание грозы

Иван Павлович Мележ — талантливый белорусский писатель Его книги, в частности роман "Минское направление", неоднократно издавались на русском языке. Писатель ярко отобразил в них подвиги советских людей в годы Великой Отечественной войны и трудовые послевоенные будни.Романы "Люди на болоте" и "Дыхание грозы" посвящены людям белорусской деревни 20 — 30-х годов. Это было время подготовки "великого перелома" решительного перехода трудового крестьянства к строительству новых, социалистических форм жизни Повествуя о судьбах жителей глухой полесской деревни Курени, писатель с большой реалистической силой рисует картины крестьянского труда, острую социальную борьбу того времени.Иван Мележ — художник слова, превосходно знающий жизнь и быт своего народа. Психологически тонко, поэтично, взволнованно, словно заново переживая и осмысливая недавнее прошлое, автор сумел на фоне больших исторических событий передать сложность человеческих отношений, напряженность духовной жизни героев.

Иван Павлович Мележ

Проза / Русская классическая проза / Советская классическая проза
Темные силы
Темные силы

Писатель-народник Павел Владимирович Засодимский родился в небогатой дворянской семье. Поставленный обстоятельствами лицом к лицу с жизнью деревенской и городской бедноты, Засодимский проникся горячей любовью к тем — по его выражению — «угрюмым людям, живущим впрохолодь и впроголодь, для которых жизнь на белом свете представляется не веселее вечной каторги». В повести «Темные силы» Засодимский изображает серые будни провинциального мастерового люда, задавленного жестокой эксплуатацией и повседневной нуждой. В другой повести — «Грешница» — нарисован образ крестьянской девушки, трагически погибающей в столице среди отверженного населения «петербургских углов» — нищих, проституток, бродяг, мастеровых. Простые люди и их страдания — таково содержание рассказов и повестей Засодимского. Определяя свое отношение к действительности, он писал: «Все человечество разделилось для меня на две неравные группы: с одной стороны — мильоны голодных, оборванных, несчастных бедняков, с другой — незначительная, но блестящая кучка богатых, самодовольных, счастливых… Все мои симпатии я отдал первым, все враждебные чувства вторым». Этими гуманными принципами проникнуто все творчество писателя.

Елена Валентиновна Топильская , Михаил Николаевич Волконский , Павел Владимирович Засодимский , Хайдарали Мирзоевич Усманов

Проза / Историческая проза / Русская классическая проза / Попаданцы