Пташка

Открылась дверь, и мальчишка-слуга ловко водрузил на стол корчагу и кубки, так же расторопно исчезнув, оставляя побратимов наедине. Бьярки разлил вино и, сделав рассеянный глоток и явно не заботясь вкусом, тут же поставил чашу на место. Ивар знал, что друг выпил в силу привычки. Бьярки с детства был обязан пробовать все, чем потчевали княжича.

Ивар же с удовольствием откинулся в кресле, потягивая напиток мелкими глотками, и молча глядел на Бьярки, вставшего у окна. Он видел, что другу нелегко начинать разговор, но помогать не собирался.

– Я решил жениться, – выпалил наконец юноша, поворачиваясь лицом к собеседнику.

Это было неожиданно и весело, и Ивар выразительно приподнял брови, ожидая продолжения. Но его не последовало, и княжич принужденно рассмеялся:

– Что ж, отец будет рад, он давно мечтает тебя охомутать.

Бьярки смотрел на друга без тени улыбки.

– Гром тебя разрази, отчего ты такой трезвый? С тобой невозможно разговаривать! – досадливо воскликнул княжич.

– Он не будет рад, – мрачно возразил Бьярки, пропуская упрек побратима мимо ушей.

– Почему? – нахмурился Ивар, начиная что-то подозревать.

– Я решил жениться на Гнеде.

– Что? Ты рехнулся? – изумился княжич, отставляя полупустой кубок. Опьянение мигом слетело с него.

– Может быть. Это дела не меняет.

– Девка вскружила голову, всякое бывает. Но не настолько же! Теперь я начинаю верить. Она и вправду ведьма, раз смогла свести тебя с ума!

– Ведьма или не ведьма, мне все равно. Но я точно сойду с ума, если она не станет моей.

– Бьярки, послушай. – Ивар подошел к другу и взял его за плечо. – Ты не можешь жениться на вахлачке без роду и племени!

Бьярки скривился, словно от зубной боли, и скинул его руку.

– Не называй ее так.

– Давно ли ты сам ее так величал! И так о ней будут отзываться все, потому что это правда. Если хочешь позабавиться с девчонкой, тебе никто слова не скажет. Но это… – Ивар запустил руку в волосы, глядя куда-то мимо побратима. – Зачем я только полез? Не останови я тебя тогда, ты бы утолил свою похоть и давно бы перебесился!

– Нет, – горячо возразил Бьярки, бездумно беря со стола нож и принимаясь суетливо крутить его в руках. – Если бы не ты, неизвестно, чем бы… Даже утоли я похоть, душевная тоска бы никуда не делась, я знаю. Я… – Голос Бьярки стал незнакомым и страстным, и Ивар с тревогой и недоумением уставился на побратима. – Нет, сами боги послали тебя. Я не успел нанести ей непоправимой обиды, значит, у меня еще есть надежда! Я хочу, чтобы она стала моей. Хочу, чтобы она тоже любила меня!

– И свадьба заставит ее полюбить тебя? – недоверчиво приподнял Ивар широкую бровь.

Клинок замер между пальцев боярина. Он опустил глаза и сглотнул, прежде чем ответить.

– Я хотя бы не буду больше чувствовать себя подлецом. Предложу ей кров и опеку, стану мужем, заступником, и тогда, быть может, когда-нибудь она посмотрит на меня по-иному.

Ивар помотал головой и тихо произнес:

– Не делай этого, Бьярки. Вожделение пройдет, а ты останешься один на один со стыдом и потерянными надеждами. Представь, как силен ты можешь стать, породнившись со Звениславой! Твоя семья не уступает в знатности княжеской. Любая дорога открыта перед тобой нынче, но многие двери затворятся навеки, если ты выберешь неверно. Люди отвернутся от тебя.

– А ты? Ты тоже отвернешься?

Взгляд юноши, пристальный и цепкий, был так не похож на старого доброго Бьярки, веселого и легкомысленного. Новый, незнакомый Бьярки больше не принадлежал Ивару, он повзрослел и отдалился, и княжич никак не мог смириться с этим.

– Ты знаешь, что я всегда останусь на твоей стороне. Ты – мой брат.

Глаза Бьярки немного потеплели, и он отбросил нож на стол.

– Жизнь лишь одна, Ивар, и я понял, что хочу прожить ее так, как вольно мне. Что, если бы я не вернулся из-под стены? Если бы погибла Гнеда? Кто знает, сколько нам отмерено? Я не хочу презирать себя за то, что мог бы сделать и не совершил, поддавшись собственной трусости и людским кривотолкам. Я позвал тебя не для совета. Это дело решенное, и тебе не отговорить меня. Я прошу иного: стань моим сватом.

Ивар замер, в неверии глядя на Бьярки. Это было уже слишком.

– Скажи мне, что шутишь? – Он пытливо посмотрел в глаза друга. – Нет, вижу, все взаправду. – Ивар провел рукой по лицу и вновь потянулся к чарке. Парой жадных глотков осушив сосуд до дна, он со стуком поставил его обратно. – Позволь полюбопытствовать, почему именно я?

– Кто, если не ты? – просто ответил Бьярки. – Ближе тебя у меня нет никого.

Княжич нахмурился, невесело размышляя, так ли это на самом деле. Он боялся признать, что сердце его побратима уже давно безраздельно принадлежало черноволосой ведьме.

– Бьярки, это плохая затея. Во всех отношениях. Это скверно кончится.

– Ты согласен? – спросил Бьярки, точно не слыша слов друга.

Ивар обреченно помотал головой.

– Да, Медвежонок. Но не говори, что я не предупреждал тебя.

Гнеда сразу поняла, что случилось неладное, когда в светлицу, где они со Славутой сообща ткали, вбежала Сторонька и, прикрыв ладонями раскрасневшиеся щеки, заговорщицким шепотом прошипела:

– Идут, идут!