Пташка

– А с чего ты так печешься о ней? Будь я тобой, то после нынешнего бы к ней спиной лишний раз не поворачивался.

– Она спасла мне жизнь, – сдержанно ответил Фиргалл. Это было правдой и должно было удовлетворять представлениям Ворона о долге. – Я не оставлю ее тебе. Назови свою цену.

Бран несколько мгновений кряду не сводил с него стального немигающего взора так, словно они играли в гляделки, и Фиргалл вдруг понял, что недооценил противника.

Молодой сид победоносно прищурился. Старый лис был уже не тот, и Ворону удастся клюнуть его напоследок.

– Кранн Улл, – медленно и отчетливо произнес Бран.

Он терпеливо дожидался, пока стражники переговаривались друг с другом, удостоверяясь в верности приказаний хозяина, прежде чем пропустить его. Наконец, постучав, они распахнули перед сидом дверь. Фиргалл даже успел подивиться учтивости этих дикарей.

Ах да, она же была невестой их господина.

Гнеда, предупрежденная о его приходе, сидела в углу на голой лавке, скрестив перед собой руки. Девушка была напружинена, как перезревшая недотрога, и казалось, только коснись, и вся она разорвется на маленькие злые кусочки.

Фиргалл, не стесненный более ничьим посторонним присутствием, улыбнулся. Ее воинственный и в то же время беззащитный вид заставил что-то в душе щемяще сжаться.

Он заметил, как легонько вздрогнули ее плечи, когда открылась дверь, и знал, что Гнеда приложила усилия, чтобы не повернуть головы. Сид по-прежнему читал ее как открытую книгу, но девчонка изменилась. Да она больше и не была девчонкой.

Гнеда выросла. В ее глазах, которые еще вчера смотрели на него с такой беззаветной верой и восторгом, уже не было почти ничего ребяческого, что так забавляло Фиргалла раньше. Она не стала краше, но теперь за чертами Северянина проглядывало что-то и от ее матери, и эта смесь выходила по-своему привлекательной, если бы не болезненная худоба и неестественная бледность.

Кто сделал это с ней? Бран? Или глупый стародубский кошлок[155]?

Ничего, поживет седмицу-другую в Кранн Улл и вернет свой смуглый румянец.

Ах да. У него больше не было Кранн Улл. Как и не было Гнеды. Она никогда больше не захочет иметь с ним ничего общего, и Фиргалл не мог ее в этом винить.

– Здравствуй, Гнеда, – поприветствовал он, проходя внутрь жалкой клетушки.

Сид почти услышал звук мысленного замка, лязгнувшего и закрывшегося на три оборота. Он сел напротив так, чтобы видеть ее лицо.

Девушка подняла красные, но совершенно сухие глаза. Некоторое время она молча смотрела на него, и в ее взоре, вопреки ожиданию, не было ни горечи, ни обвинения, ни ожесточения. Она уже все это пережила, и теперь в темных очах отражалось лишь спокойствие и вновь обретенное достоинство. Гнеда взирала на него так, как дети изучают незнакомцев, со смесью любопытства и презрения.

Вдруг вершинки широких бровей подпрыгнули.

– Скажи, Айфэ… – начала Гнеда, но Фиргалл, не дав ей докончить, покачал головой.

– Нет. Он не знал.

Сид, сам того не замечая, болезненно сощурился. Это были не те воспоминания, к которым Фиргалл хотел когда-либо возвращаться, но, как назло, он отчетливо видел перед собой мечущегося сына, его растерянное лицо, искаженное вестью о предательстве и необходимостью сделать невозможный выбор. Для Айфэ то, что сотворил отец, было вероломством, которому нет прощения.

Почему-то Фиргалл полагал, что в свое время сын поймет. Простит, потому что, в конце концов, такова была цена жизни его любимой женщины. Но сид ошибался.

– Вот почему ты никогда не одобрял нашей дружбы! – кричал Айфэ. – Ты не хотел, чтобы я привязывался к ней, как в детстве не позволял дать имя барашку, выбранному на заклание к зимнему пиру!

– Не только тебе, но и себе. Посмотри на это иначе. У зверей и птиц все происходит похоже. Разве не выживает в орлином гнезде только один птенец, выпихивая и заклевывая собратьев?

Брови Айфэ взмыли вверх.

– Да, только вот у соколов другой обычай, – проговорил он ледяным голосом.

Фиргалл встряхнулся, выныривая из воспоминаний.

– Айфэ ничего не знал, – глухо повторил он.

Гнеда кивнула и, чуть помедлив, протянула ему руку, в которой был зажат маленький предмет. Что-то холодное и увесистое скользнуло Фиргаллу на ладонь. Гнеда быстро отняла пальцы, избегая касания, и сид увидел перед собой крошечный серебряный желудь.

– Ты решил выдать меня за Яронегу с самого начала. На всякий случай. Ведь Войгнев и правда мог искать ее первое время. А коли бы нашел меня, невелика потеря.

– Едва ли он стал бы вредить тебе, – сам не зная зачем, возразил Фиргалл, но Гнеда лишь усмехнулась, покачав головой. Они оба знали, как неправдоподобно это звучало. – Ты свободна ныне и вольна ехать, куда знаешь. Бран не станет держать тебя, – сообщил сид, переходя, наконец, к цели своего посещения.

Гнеда недоверчиво вскинула голову.

– Бран просто так отпустит меня? – с сомнением переспросила она.

– Не просто так, – сухо возразил Фиргалл. – Я выкупил тебя.

– А, значит, теперь я – твоя рабыня, – с горечью рассмеялась девушка.

Фиргалл молча проглотил ее упрек.

– Я же сказал, ты свободна. Но знай, что Айфэ ждет тебя в Ардгласе.