Пташка

Выгнувшись и наклонившись вперед, втянув голову в плечи, она неслась что было мочи, не разбирая дороги. Сзади слышались лишь бешеное шуршание травы и тяжелое дыхание. Как далеко находились преследователи, сказать стало невозможно, смятые колосья шипели под тремя парами ног, каждая из которых выстукивала собственный напев.

«Не упади!» – только и билось в сознании Гнеды.

Трава нещадно хлестала по лицу, но девушка ничего не замечала. Неожиданно совсем рядом, с хрустом прорываясь сквозь стебли, пронеслась стрела. Гнеда оставила ее без внимания.

Увернуться невозможно, оборачиваться нельзя.

Ноги стали уставать.

Долго не протянуть.

Внезапно из-за плеч донеслись досадливый крик и злая ругань. Второй голос что-то раздраженно бросил, но слова потонули в шуме шевелящейся травы. Кто-то подвернул ногу или упал – или и то и другое, злорадно подумала девушка, трезво сознавая: чтобы справиться с ней, вполне достаточно оставшегося.

Бежать становилось все трудней. Гнеда быстро провела рукой по лбу, чтобы вытереть пот, и боковым зрением заметила кровь на пальцах. Испуг оказался мимолетным. Она просто порезалась об осоку, нынче окружавшую ее со всех сторон. Девушка поймала себя на мысли, что недавно бежала по зарослям совсем других растений. Почти одновременно она поняла, что сапоги насквозь промокли.

Ошибиться было невозможно: Гнеда приближалась к болоту. Ступни уже вовсю хлюпали по влажной разбухшей почве. Трава редела. Узнать бы, кто из двоих завопил тогда, стрелец или мечник? Хотя какая разница. Сейчас ноги вынесут ее из и так уже жиденького рогозника, и останется только, как лягушке, скакать по трясине на радость окаянным. Им и подошв не придется марать. Тот, что повыше, вскинет лук, лениво прицелится, оттягивая упругую тетиву, и поминай как звали.

Отступать было некуда, и с вновь проснувшейся жаждой жизни Гнеда зашлепала по скользкой земле. Впереди замаячили объеденные лосями стебли пушицы, пять зазубренных листьев растопырил огнецвет. Девушка замерла, окидывая диким взором плавни.

Откровенно говоря, дрягвы она не так уж и боялась, несмотря на произошедшее в Кранн Улл. Каждую осень Кузнец брал маленькую Гнеду с собой на добычу руды. Вдвоем они отправлялись вниз по Листвянке, где в ее старице выросло огромное болото. Люди в Перебродах называли его Ягодным, хоть и никогда не ходили туда, сколько Гнеда себя помнила. Их и в Черноречье-то лишь самая крайняя нужда гнала, чего уж там говорить. Катбад болото никак не называл, зато там, в камышах, у него была припрятана лодка, сплетенная из ивовых прутьев. Сам он вооружался объемистым кованым черпаком, прилаженным на длинный деревянный шест. Гнеда сидела на дне лодки и обнимала большую корзину, обтянутую внутри порыжевшей кожей, куда Кузнец складывал добычу, извлеченную со дна трясины, – землистые избура-красные комья. «Вот, – говорил он, потряхивая пружинками золотых кудрей, и улыбка пересекала его загорелое лицо от уха до уха, – справим тебе славный наручень!» Катбад подмигивал ей, а девочка еще долго гадала, как из груды болотной грязи может выйти блестящее украшение.

Девушка нашла глазами веретье[69], поросшее багульником, и выбежала на гряду. Впервые за все это время она позволила себе оглянуться. В волнующейся осоке никого не было видно. Мелькнула шальная надежда, но в этот миг внизу что-то склизнуло, и правая нога по щиколотку ушла в топь, застряв в сплавине[70]. Пронзенная внезапной болью, Гнеда упала на второе колено. Не давая себе опомниться и стараясь не обращать внимания на жжение в бедре, она с силой выдернула ногу и бросилась вперед.

– Куда! – раздалось сзади.

Девушка не стала оборачиваться. Сейчас пустит стрелу в спину…

Теперь она припадала на одну ногу, но все-таки пыталась перескакивать через кочки. Сзади захлюпало. Значит, оступился стрелец. Повезло. А этот – ну чего ради побежал за ней на болото? Сделалось совсем тоскливо. Гнеда остановилась, схватившись за огромную коряжину, чтобы немного отдышаться. Тот, с мечом, прыгал на удивление резво, повторяя ее путь.

Не без труда расставшись с корягой, девушка бросила беглый взгляд вперед. Веретье уходило прямо и влево, туда, где, видимо, кончалось болото. На почти сухой и ровной гриве у нее совсем не было преимуществ, и Гнеда понимала, что рано или поздно ее догонят. Вправо же на всем обозримом пространстве растянулось бывшее когда-то окончатым, а теперь все больше забитое трясиной и зыбунами жижево. Навскидку девушка выделила для себя несколько кочек и порослей лихорадочника, которые могли бы удержать ее вес. Размышлять было некогда, да и расклад небогатый, выбирай из двух погибелей, какая сердцу милее: либо в лапах у душегуба замучиться, либо зеленой гущи напиться досыта.