Пташка

Девушка погладила его по мягким льняным волосам. Затем убрала руку, смутившись непозволительного в обычной жизни движения, и положила ее на грудь рядом с раной. Стрела разворотила кожу, но, видимо, не вошла далеко. Вдруг под пальцами что-то дрогнуло. Слабо, едва уловимо. Гнеда замерла, держа трясущуюся руку над телом опекуна. Верно, ей лишь почудилось. Набравшись храбрости, она снова коснулась потемневшего от крови сукна, под которым вопреки здравому смыслу теплилась искорка. Нет, должно быть, это ее собственное сердце отзывалось в кончике перста.

Девушка торопливо приложила ухо к груди Фиргалла. Мгновение, еще одно. Глухо, откуда-то издалека до нее донеслось слабое и едва различимое заветное «тук-тук». Один, два, три, четыре, пять… Тук-тук. Один, два, три, четы… Тук-тук.

– Жив! Жив! – закричала Гнеда, оглашая опушку радостной вестью. – Фиргалл, миленький, только держись!

Лихорадочно вспоминая заветы сида о том, что делать, если ранили в бою, Гнеда быстро огляделась. Сперва она как могла коротко обломила стрелу, чтобы та не мешала. Вытащить наконечник следовало в безопасном месте, а пока необходимо было запереть кровь. Найдя неподалеку троепутник, она сорвала несколько крупных листьев и осталась лишь в верхней, побуревшей от болотной грязи рубашке. Снятую же исподнюю сорочку девушка разорвала на несколько широких полос. Затем бережно задрала одежду наставника и приложила к ране траву, а на нее – смотанный кусок ткани с ворота, покрытый алыми знаками. Узоры берегли душу человека, держали ее во плоти, поэтому матери с таким усердием покрывали шитьем все места, где тело выходило из-под защиты рубашки. Гнеда сама украшала свою исподницу[72] да и не была особенной искусницей, однако нынче истово просила силы Земли и Неба о защите для Фиргалла.

Девушка перевязала его оставшимися полосами, пропуская их вокруг туловища сида, стараясь не тревожить обрубок стрелы. Закрепив непослушными пальцами узелок, она осторожно опустила рубаху и огляделась. Нужно было разыскать лекаря или любую помощь, но где их взять посреди леса?

Гнеда вспомнила о вещах Фиргалла. Последнее, чем ей хотелось заниматься, – это обшаривать начавший околевать труп, но выбора не оставалось. Девушка присела на корточки перед мертвецом и брезгливо откинула полу плаща, скрывавшую перевязь налучья. Оружие поверженного врага принадлежит победителю. Не возьмешь ты, обязательно возьмет другой, и кто поручится, что не использует против тебя самого? Гнеда расправилась с застежкой и вытянула перекидной ремень с луком, затем отцепила колчан, откуда хищно торчали красные и черные хвосты стрел.

Стеклянные глаза, не мигая, пялились в небо. Зубы свело оскоминой, и девушка накинула полотнище на лицо разбойника. Выдохнув, она продолжила. На его поясе висела пухлая, вместительная на вид калита. Гнеда вытащила нож и срезала ее, не тратя времени на расстегивание замочка. Сумка была добротная, сшитая из хорошей кожи, пообтертая временем и долгой службой. Девушка распустила завязки и вытряхнула содержимое на землю. Первыми вниз спорхнули откромсанные куски золотой сидовой вышивки, которые Гнеда сразу спрятала за пазуху. Звякнули монеты – несколько блестящих, остальные замусоленные, с неровными краями и едва различимым рисунком. Огниво с кремнем, пучок веревки. Девушка съежилась, заметив нанизанные на ниточку девичьи перстеньки, десятка два, не меньше. Нет, она не собиралась даже думать о судьбе этих украшений и их хозяек. Маленький скудельный[73] пузырек с плотно притертой пробкой. Несколько щепок, небольшая деревянная ложка. По обтесанной гладкой ручке сверху вниз текли залесские буквы, процарапанные не совсем уверенной рукой: «брата хлебалка».

– Нет больше у тебя брата, – тихо сказала Гнеда неизвестному ложечнику и вздохнула.

Она сгребла всю кучу и запихнула обратно в кошель. Вернувшись к трупу, девушка присела и засучила ему рукава. На исполосованной рубцами кисти красовались снятые с Фиргалла запястья. Морщась от то и дело подкатывающих приступов дурноты, Гнеда с усилием стянула украшения, а затем выудила с шеи убитого длинную веревку, на которой позвякивали кольца сида. Она махнула клинком, ловя ладонью посыпавшиеся перстни. Кажется, все.

Девушка подошла к лошадям, которые боязливо поджимали уши и беспокойно переступали на месте. Из дорожной сумы Фиргалла торчал его скомканный плащ. Гнеда заглянула внутрь – сапоги тоже нашли себе место в хозяйской котомке. К седлу был привязан и Солес, меч сида. Девушка прошлась рукой по ножнам и вымученно улыбнулась. Цел меч, цел и Фиргалл. Осталось только выбраться отсюда и найти подмогу.