Птенчик

Риккардо перевёл взгляд с Далии на Карлу, снова глянул на Далию и, ни с кем не попрощавшись, покинул «Крабовый утёс».

[1] «Ti voglio bene» (итал.) – я люблю тебя

[2] Песня Элвиса Пресли «Love me»

Глава двенадцатая

Заступник

15 ноября 1977 год

Тишину в библиотеке нарушал кашляющий мальчик. Одной рукой он перелистывал страницы, второй зажимал рот, испуганно озираясь по сторонам при очередных приступах кашля, хотя не ловил на себе недовольных взглядов посетителей. Увлечённые чтением, они, пять человек, трое из которых были ровесниками Риккардо, не обращали внимания ни на кашель, ни на громкую болтовню, доносившуюся из кабинета старшего библиотекаря.

Библиотека Деренвиля отличалась от библиотек в других городах и штатах. Она была такой же публичной, как они, но не имела отдельного входа для детей и не подразумевала «взрослые» и «детские» залы, будь то второй этаж или изолированная часть первого. Днём и ранним вечером библиотеку посещали преимущественно школьники и некоторые взрослые, для малышей отводилось несколько часов перед закрытием, совпадавшим со временем рекомендованного для них сна.

Риккардо стоял перед столом библиотекаря мисс Невилл. Потёртая табличка с её именем потеряла одну букву «л», и Риккардо подумалось, что две «л» – неугодное сочетание букв для Деренвиля: город не то тоже потерял одну из них, не то нарочно выплюнул её из своего названия.

Рабочее место мисс Невилл пустовало, и Риккардо с трепетом ждал появление библиотекаря, вслушивался в шаги у себя за спиной, пока из кабинета старшего библиотекаря, расположенного рядом со столом мисс Невилл, не вышла Далия. Она замерла, увидев улыбающегося во весь рот Риккардо, и прежде, чем подойти к нему, поправила юбку платья. Рука Риккардо машинально потянулась к волосам.

– Что ты тут делаешь? – спросила Далия, пододвигаясь к столу на расшатанном стуле. Она смотрела на кашлявшего мальчика, который под её взглядом зажал рот двумя руками.

– А что делают в библиотеках?

Далия перевела взгляд на второго посетителя, на третьего, на четвёртого, пока случайно не посмотрела на Риккардо и не покраснела.

– Читают, – прошептала она, опустив глаза. Она стыдила себя за глупый вопрос и не менее глупый ответ.

– Я пришёл читать.

Риккардо покрывался пятнами. Он тёр шею, впиваясь глазами в лицо Далии.

– У тебя есть карточка?

– Да.

– Я поищу.

Мисс Невилл складывала библиотечные карточки в коробки, которые хранила под столом. Иногда она путала их и смешивала карточки детей и взрослых, и тратила до получаса, чтобы отыскать карточку с нужным именем, но Далии повезло сразу.

– Какую книгу ты хочешь взять? – она всё ещё избегала взгляда Риккардо.

Риккардо не ответил и принялся бродить среди книг. Он подавил желание схватить с первой попавшейся полки первую попавшуюся книгу и проскользнул вглубь зала, спрятавшись за стеллаж. Убрав руки за спину, Риккардо прислонился к стеллажу и начал гладить корешки книг.

Как-то мисс Беннет пришла на урок в чёрном платье, усеянном белой кошачьей шерстью. Все в классе знали, что их учительница математики обожает кошек и тискает соседскую, потому что не может завести свою из-за аллергии мужа. Особо смелые школьники шутили, что у мистера Беннета может быть только одна аллергия – на низкокалорийную еду. Они постоянно встречали полицейского, страдающего от лишнего веса, или его напарника в «Крабовом утёсе», и даже делали ставки, кто из них двоих придёт за бургерами. Если дверь закусочной открывал Макс Рабовски – человек, отказавшийся от жирной пищи пятнадцать лет назад, – значит, мисс Беннет посадила мужа на очередную диету, и он проглотит купленные Максом бургеры в полицейской машине, чтобы дома за ужином «наесться листочком салата», и тот, кто поставил на мистера Беннета, распрощается с долларом. Игра была увлекательной и ненадоедаюшей.

«Шерстяное» платье мисс Беннет не ускользнуло от зоркого взгляда Чака. Но она прервала едкие замечания Чака, посыпавшиеся из конца класса, и пояснила, что поглаживания чего-либо успокаивают. Её откровение вызвало волну смеха у семиклассников: и пока мисс Беннет снимала с платья волоски, её ученики наглаживали учебники и парты.

Риккардо не участвовал тогда в общем безумии, но хорошо запомнил слова учительницы и сейчас, прижимаясь к книгам, он касался кончиками пальцев корешков. Однако поглаживания не успокаивали, не отвлекали: Риккардо по-прежнему улыбался и тяжело дышал, смакуя воспоминания о минувшем вечере.

*

Днём ранее

Риккардо топтался у входа в «Крабовый утёс». Когда отсчитанные секунды перевалили за триста, по дороге промчался автомобиль, водитель которого нажал на клаксон, проезжая закусочную; Риккардо сбился и начал новый отсчёт. На сто двадцать четвёртой секунде он клацнул зубами, на сто тридцатой – тихо застонал от нетерпения, а на сто сороковой из «Крабового утёса» вышел Игорь, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Что так долго? – прошипел Риккардо.

– Шесть вечера, в «утёсе» нет свободных мест. Думаешь, легко было отпроситься у папы? – Игорь засопел и отдёрнул куртку.

– Что ты ему сказал?