Птенчик

Совет, необходимый для объяснения с Карлой, Риккардо получил всё же от мистера Бигля. И хотя фраза, предложенная смотрителем, напоминала цитату из любовного романа, утром на парковке Риккардо повторил её Карле точь-в-точь:

«Я не разобрался в своих чувствах».

Карла хлопала глазами.

«Что это значит?».

Риккардо напрягся. Он понятия не имел, как разъяснить Карле суть, чтобы не оставить ногу в капкане навечно.

Но Карла ответила на свой вопрос сама:

«Ты не знаешь, любишь ли меня?».

«Да».

Карла отвернулась. Она смотрела, как Чак цепляет замок на велосипед.

«Я понимаю».

Голос Карлы звучал глухо. Напряжение нарастало.

«Мне нужно время, – добавил Риккардо, – чтобы разобраться».

Она взяла его за руки: её пальцы были холодными, словно она только что вытащила их из сугроба. Риккардо дёрнулся и отстранился от неё.

«Я скажу, когда разберусь», – пробормотал он и вывернул с парковки.

Вопреки его предположению, Карла не обиделась, напротив: Риккардо едва справлялся с её навязчивостью. Из урока литературы, который вёл мистер Крамер, предпочитавший собственные монологи беседам с учениками, она запомнила лишь одно высказывание молодого преподавателя: «Чтобы решить проблему, в неё следует погрузиться полностью». Карла интерпретировала слова мистера Крамера по-своему: чтобы Риккардо разобрался в своих чувствах, им нужно видеться чаще. Разубедить её у Риккардо не получилось, как не получилось сказать твёрдое «нет», когда Карла призналась ему в любви.

Спасением для него стал отец Карлы. Недовольный учёбой дочери мистер Феррера посадил её на домашний арест, пока она не поправит оценки: он привозил и забирал Карлу из школы и следил, чтобы на образование она тратила больше времени, чем на телевизор, прогулки и настольные игры, что свело их контакты с Риккардо к минимуму. Они виделись на выходных, встречались на общих уроках, но даже эти несколько часов сводили Риккардо с ума: словно вампир Карла высасывала из него все силы и питалась ими до следующей встречи. Нехватку их общения она компенсировала бесперебойной болтовнёй вживую и по телефону и прикосновениями, которые выдавала за случайные.

Освободившееся от Карлы время Риккардо проводил с Игорем, несмотря на то, что отец не одобрял их дружбу. В единственный раз, когда Риккардо пригласил Игоря к себе, отец покачал головой: «С кем ты связался, Риккардо»; Игорь, робко поздоровавшийся с ним у ворот, извинился за беспокойство. Испытанный стыд за реакцию отца выразился у Риккардо в уже знакомых Игорю пятнах: «Ничего, ничего, – он похлопал Риккардо по плечу, – ты не виноват», приободрив Риккардо, Игорь позвал его в свой дом. Семья Игоря приняла Риккардо ласково, отчего ему стало ещё более неловко и тоскливо.

Семья Мишелсов была большой. Помимо Игоря и десятилетнего Джона в семье было ещё трое детей: восьмилетний Бен, шестилетняя Анна и пятилетняя Роуз, – все рыжие, в очках и отличались друг от друга исключительно ростом. «Особые имена только у первенцев», – напомнил Игорь, когда знакомил Риккардо с братом и сёстрами. Они облепили Риккардо, как лилипуты Гулливера, и задавали наивные, детские, но необычайно милые вопросы. Кем он хочет стать, когда вырастет? Есть ли у него кот? А собака? А он ловил рыбу? Не боится ли он Снежного человека? Вопросы сыпались быстрее, чем он соображал. «Ну всё, хватит», – Игорь приподнял Роуз и вынес её из круга, в центре которого находился Риккардо. Но, когда он проделывал то же самое с Анной, шустрая Роуз вернулась на место. Риккардо улыбался и отвечал: он хочет стать журналистом, ни кота, ни собаки у него нет, но у бабушки с дедушкой в Сицилии живут старая такса и дымчатый кот, рыбу он не ловил и Снежного человека он не боится. А Игорь продолжал оттаскивать сестёр. «Эй! – хохотнул Риккардо. – Ты срываешь моё первое интервью!». Дети смеялись и обнимали его. «Тяжело быть старшим братом», – подытожил Игорь. Он осёкся, вспомнив о брате Риккардо, но Риккардо притворился, что не слышал его.

Миссис Мишелс – высокая полная женщина, похожая на мужа, точно безусый безбородый близнец – настояла, чтобы Риккардо остался на ужин.

Когда все разместились за маленьким столом, тесно прижившись друг к другу, мистер Мишелс призвал домочадцев и гостя к молитве. Игорь закрыл глаза, сложил руки и полушёпотом произнёс: «Спасибо тебе, Господи, за эту курочку на нашем столе, – он толкнул локтем Риккардо. – Аминь». Риккардо прикусил губу, чтобы не рассмеяться, а мистер Мишелс приоткрыл один глаз: «Я накажу тебя за подобные шуточки». Игорь добавил: «Да будет так. Аминь», и единый смех наполнил комнату.

А потом Риккардо вернулся домой, где за длинным обеденным столом отец читал газету, мать ковырялась вилкой в листьях салата, а стул Моранди пустовал.

«Я не голоден», – Риккардо отодвинул тарелку и, громыхнув стулом, встал из-за стола.

Мать не отреагировала, а отец, не отрываясь от чтения, спросил:

«Риккардо, тебе не кажется, что ты водишься не с теми людьми?».

Риккардо проглотил едкий ответ «не кажется» и поинтересовался:

«Я могу пойти к себе?».

«Иди».