Птенчик

– Правду. Я сказал, что мы идём в «трясину». И добавил, чтобы он не переживал, если мою обглоданную ногу принесёт собака.

– Не драматизируй.

Они побрели по Центральной улице.

– Я сказал, что буду у тебя.

Риккардо кивнул.

– Я сказал то же самое.

– А если твои родители позвонят моим? – спросил Игорь.

– Не позвонят.

– Почему ты так уверен?

Риккардо спрятал подбородок в воротник макинтоша: семья Игоря не заслуживает тех слов, которыми родители отзываются о них.

– У отца завал на работе, ему некогда, – пробормотал Риккардо, – мама тоже занята.

– Мои не будут звонить, они доверяют мне. Но папа выпорет меня, если узнает, что я солгал. Кстати, напомни, зачем мы идём в «трясиновский» бар? Ах, да! Мы выручаем Далию, правда, она не просила нас о помощи.

На следующий день после праздника Игорь подловил Риккардо в школе. Он поздоровался, взял Риккардо под локоть и повёл его по коридору, рассказывая как закончился «день друзей».

Карла закатила истерику брату, когда Риккардо ушёл. Оскар, занятый обхаживанием Далии, не успокоил сестру («впервые в жизни», – подумал Риккардо), и остаток вечера Карла прорыдала на плече Игоря. Она хлюпала, словно насос, работающий в полную мощность, и, выдохнувшись, призналась в любви.

«Тебе? – Риккардо понизил голос. Он надеялся, что после его ухода Игорю удалось покорить сердце Карлы».

«Нет, тебе, – ответил Игорь и повторил, заметив плескавшееся в глазах Риккардо сомнение. – Она призналась в любви тебе».

«Зачем ты рассказываешь мне об этом?».

«Она попросила».

«Чего? – ужаснулся Риккардо и отошёл от Игоря».

«Карла попросила. Она боится сказать тебе лично. Поговори с ней, – Игорь скрылся в кабинете английского языка».

Риккардо стоял посреди коридора, ошарашенный историей Игоря. Он знал, что нравится Карле, но отгонял мысль, что однажды им придётся об этом поговорить.

Пока признание не прозвучало, твои знания – лишь догадки, которые не влияют на твою жизнь. Но стоит кому-то объясниться тебе в любви, и ты попадаешь в ловушку. Она не срабатывает при взаимных чувствах и закрывается, если любовь безответна. Признание в ненужной тебе любви – капкан, в который ты невольно встаёшь одной ногой. Ты понимаешь, что он захлопнется, и выбираешь, когда это произойдёт: сразу после признания или, когда нога затечёт.

Если ты хочешь, чтобы капкан захлопнулся в ту же секунду, то говоришь признавшемуся человеку, что его любовь к тебе не взаимна. Форма не важна: ты можешь быть груб, а можешь быть мягок, можешь процедить «ты не в моём вкусе», а можешь промямлить «я люблю тебя как друга», итог для вас обоих один – страдания. Ты будешь страдать от ответственности за чужую любовь, от чувства мнимой вины, а влюблённый в тебя – от отказа.

Но если ты уклонишься от прямого ответа и дашь человеку ложную надежду, твоя нога застрянет в капкане надолго. Иные сидят в нём всю жизнь: им легче отрезать затёкшую ногу, чем допустить, чтобы капкан захлопнулся. Но рано или поздно ты пошевелишь ногой и ловушка закроется, а раны онемевшей ноги не отличаются от ран здоровой: ты испытаешь те же страдания от вины и ответственности. Только у влюблённого в тебя к боли от отказа добавится боль от обмана: ты посеял её семена, когда увильнул от ответа.

Чужая любовь тяготит не меньше своей собственной. Но вы поговорите, капкан раскроется. Пройдёт время, раны заживут, и вы разойдётесь по разным сторонам, чтобы расставлять новые ловушки, веря, что они не сработают.

Риккардо ещё не стоял в капкане, но, благодаря Игорю, уже просунул в него пальцы ног.

По средам совместных уроков у них с Карлой не было, однако, Риккардо петлял от неё по школе до ланча. Они не пересеклись в столовой, куда Риккардо привёл урчащий живот, хотя он боролся с голодом до последнего – хотел оттянуть разговор с Карлой, и по наивности Риккардо решил, что Карла пожалела, что сболтнула Игорю лишнее, обрадовался, внушив себе, что она станет избегать его, и расслабился. Поэтому их встречу после уроков он расценил как неожиданную неприятность.

Карла поджидала его у парковки, рассматривая велосипеды.

«Как прошёл день?» – она облизнула губы.

Риккардо напрягся.

«Отлично. Как твой?».

«Замечательно. Как всегда замечательно».

Они свернули на дорогу.

«Жаль, что вчера ты рано ушёл с праздника».

«Не думаю, что пропустил что-то интересное», – пробормотал Риккардо, прибавив шаг.

Карла, смекнув о причине его спешки, взяла Риккардо под руку и потянула на себя, вынуждая его идти в её темпе.

«Игорь не рассказал тебе?».

Разговор превращался в «Линкор» [1].

«По-моему, Оскар влюбился в твою бывшую сиделку, – продолжила Карла. – Он пригласил её на свидание».

«Её зовут Далия».

«А ещё мы весь вечер болтали с Игорем».

«О чём?» – спросил Риккардо и прикусил губу. Первый выстрел. Точное попадание по эсминцу.

Карла прижалась к нему.

«О тебе».

Риккардо молчал.

«Я поделилась с ним своим маленьким секретом».

Риккардо понимал: что бы он ни сказал – прозвучит второй выстрел и потопит корабль. Смирившись с неизбежным, он ответил:

«Ты мой друг».

Они приближались к дому Риккардо, и он ускорился, таща сопротивляющуюся Карлу за собой.

«И всегда им будешь».