Птичий суд

Я взяла велосипед и провезла его через лес на шоссе. Прибыв на место, я удивилась: магазин закрыт и погружен в темноту. Я издала триумфальный вздох. Я не куплю никаких фруктов для своих мышеловок, зато я, надеюсь, видела ее орлиный сверлящий взгляд в последний раз. Я развернулась и поехала домой, согнувшись над рогатым рулем, но с прямой спиной, внутренне возбужденная, с чувством восстановленной справедливости. Когда я подъехала, он стоял посреди двора, с топором в руках и небольшой кучей колотых дров за собой.

– Магазин закрыт.

– Что?

– Но у нас есть все необходимое, по крайней мере, на два-три дня. Помочь тебе сложить их?

– Да, конечно.

Я прикатила тележку и начала заполнять ее дровами.

– Ездить туда и делать покупки было ужасно: я никогда не знала, что она скажет на этот раз.

– Да, – откликнулся он. – Хорошо, что ее нет.

Он взял тележку и откатил ее между кучей и мной, я сложила все ровно и компактно. В воздухе витала пара снежных хлопьев, последний снег этой зимы. После этого я занесла в дом охапку дров и затопила камин.

Апрельские утра были еще холодные. После завтрака мы вышли в сад, надев шапки, каждый со своими садовыми ножницами. Он обрезал фруктовые деревья, а я – ягодные кусты. Он обходил их со всех сторон и срезал засохшие ветки одну за другой. После мы все собрали, и я увезла их на тележке. Когда я вернулась, он собирался пройти через лужайку вдоль каменного ограждения к огороду.

Вечером он пил чай на кухне, а я чистила корнеплоды, чтобы запечь их в духовке.

– А что случилось с Хермодом? – спросил он, поставив чашку.

– С Хермодом?

– Помнишь, ты рассказывала про Бальдра? Хермод поскакал к Хель, чтобы предложить ей деньги за выкуп Бальдра. Чтобы забрать его из царства смерти и вернуть в Асгард?

– Хермод, да. У тебя хорошая память.

Я задумалась.

– Он скакал девять ночей в кромешной тьме, – начала я, сев за стол. – Через мост Йаллар, пока не приехал к высокому забору царства Хель. Он пришпорил Слейпнира, и они перепрыгнули забор. Хермод спешился и вошел внутрь. Там он увидел Бальдра, сидящего на высоком стуле.

– Своего брата.

– Да. Хермод рассказал Хель, почему он здесь. Рассказал, как и боги и люди скорбят о Бальдре. Хель сказала, что отпустит его при одном условии: все в мире, и живое и мертвое, будет плакать за Бальдра. Если все это сделают, он вернется. Но если хоть одна-единственная вещь не заплачет, Бальдр останется у нее. Бальдр провожает Хермода и отдает ему кольцо Драупне, чтобы вернуть его Одину в подарок. Хермод скачет домой в Асгард и передает послание Хель, и боги посылают гонцов дальше ко всему, что есть в мире, с вестью о том, что нужно выплакать Бальдра из царства мертвых. Все обещают сделать это. Все, кроме старой великанши, которую гонец богов встречает на пути домой и которая зовется Такк. Когда они попросили ее оплакать Бальдра, она ответила: Такк будет плакать сухими слезами на сожжении Бальдра!

– Локи, – прошептал он.

– Да.

– И Бальдр остался у Хель.

– Да.

– А Локи?

– Его нашли и пытали. Крепко привязали кишками его собственного сына, Вале. Кишки превратились в железо. На нем висела змея, капающая ядом в его лицо и причиняющая ему страшную боль. Поэтому жена Локи Сигун держала миску, в которую она собирала яд, но каждый раз, когда миска наполнялась и она выливала ее, одна капля падала на Локи. И тогда он метался в такой боли, что тряслась вся земля! Это и есть землетрясение.

– Он должен был получить свое наказание.

– Все желали причинить ему боль, у него никого не осталось. Мне кажется, это сильно.

Багге мрачно взглянул на меня.

– Ничего сложного в том, чтобы любить Бальдра, его ведь все любили. Но подумай только о том, как это – полюбить Локи.

– Она мешала ему искупить вину.

Я перевела дыхание.

– Я бы сделала то же самое для тебя, – сказала я, в ту же секунду покраснев.