Птичка-в-клетке (СИ)

Линаэвэн знала, что не покалечена, знала сердцем, что выйдет отсюда — если будет молчать, не заговорит — выйдет, и всё это закончится. Но сердцу уже не верилось. Деве казалось, что она останется тут навеки, и вот отныне вечные её спутники: тьма, пустота, неподвижность, диссонанс сбитого, одним оркам подходящего ритма, от которого сбивался даже ритм сердца.

Вначале она беззвучно плакала, и слёзы стекали по щекам и капали, и приносили облегчение… но не перемену. А слёзы кончились, и желание освободиться угасло, оставив беспросветное глухое отчаяние…

***

Когда Волк увидел, что Линаэвэн похожа на загнанного зверя, что она больше не надеется на освобождение, что отчаяние подступает к эдэлет — умаиа запел песню чар, накладывая на тэлерэ заклятье, сродни тому, что было на заколке. Отчаяние, вина, чувство своей ненужности, страх, сомнение — Волк окутывал Линаэвэн этим, словно коконом. И только когда дева начала рыдать в цепях, задыхаясь от собственных спазмов, цепи вдруг раздались, позволяя тэлерэ сжаться в комок на полу, в едином порыве больше не быть.

Волк хорошо рассчитал момент. Когда Линаэвэн казалось, что хуже уже не будет, словно изнутри (ибо именно так кажется подпавшим под чары) на нее нахлынуло осознание своей ничтожности. И стало ещё хуже.

Линаэвэн вела словно диалог с собой во мраке, и странно — бой барабанов с одних мыслей сбивал, а другие укреплял и поддерживал. Но деве было так плохо, что она это даже не отметила. Тэлерэ падала в безысходность и пришла к мысли, что из плена нет выхода, кроме как через смерть, а значит — только смерти и остаётся ждать… Нет — она не случайно здесь. И не один Саурон знает о том — не он и не Моргот решают судьбы этого мира, как и судьбы Эрухини.

Она здесь не случайно. Заслуженно. Разве не из-за её замысла Нэльдор невольно выдал, что они из Нарготронда? Разве не она открыла, где его границы и куда вести войска? Разве не из-за её гордости и глупости били кнутом Бэрдира — который так защищал её? Разве не она помогла сделать из Марта палача — Тёмным пришлось бы приложить куда больше времени и усилий без неё? Вот Бэрдир — сумел быстро переломить даже подозрительность и враждебность Марта и сделал бы куда больше, только не сможет — он теперь в Ангбанде. А она от доброжелательности и жалости к эльфам привела адана к враждебности и готовности их пытать. Разве не из-за её слёз заговорил Эйлиант? Разве она не принесла зла товарищам, готовя для них, ведь они не приняли бы отравы, если бы не чувствовали, что пища приготовлена эллет?

Это не было сознательным злом, но невольными ошибками… Но кому от этого лучше? Марту, Нэльдору, Эйлианту, Бэрдиру? Или, может быть, Финроду? И разве любой допустил бы те же ошибки? Лагортал добился свободы для многих, Бэрдир защищал от пыток Кириона и Лаирсула, Эйлиант терпел муки, даже не думая идти в гости к Саурону или готовить по его указанию. И она думает, что может простить себе это? И не знает ещё отдалённых последствий — а они будут нарастать, подобно снежному кому.

Она всегда старалась поступить правильно, делать добро, помогать. Но от её попыток всем становилось только хуже. И Лэннадир станет хуже — Март теперь намеренно бросит её, чтобы доказать себе и другим, как свободны люди…

Зачем она здесь? Не в темнице, а в посольстве? Зачем она в Белерианде — бросила родичей-тэлери, переживших такие страдания от нолдор, и ушла за этими нолдор? Но ведь они её друзья и родичи, и она была нужна здесь. Она могла помочь, могла указать пути — даже до Куивиэнэн. И что? Указала? Зачем она здесь? Своей среди нолдор ей не стать, и тэлери теперь её не простят, да и Валар — тоже. Даже Ульмо больше не услышит её — она ведь взывала к нему, и что? Он не ответил мятежнице.

Решения приняты. И отныне её удел — Рок. Который не изменить — поздно. Этот путь неверен, иначе не завёл бы сюда, а менять поздно. Всё уже поздно, и она теперь не нужна никому — ни на оставленном ради Запада Востоке, её родине; ни в оставленном ради Белерианда Амане, её светлой сбывшейся мечте; ни здесь, в Белерианде, где она думала принести пользу, а принесла один вред.

Не могло быть, чтобы один. Последний орк и то приносит благо — пусть против воли! И даже он найдёт того, кто примет его — хотя бы Намо. Ха, вот такое добро и принесла. Как последний орк. И верно — Намо Мандос её примет, он принимает всех в своих Чертогах. Даже таких. Туда ей и дорога.