Птичка-в-клетке (СИ)

- И уж конечно, я не ждала, что тот, кто считает правильным пытки моих друзей - будет уговаривать их отпустить. Да и не послушал бы тебя твой господин, если бы ты и стал… Ты не веришь не только мне - ты не веришь и собственному разуму. Ты ведь даже не задавался вопросом, как могут безоружные пленники причинить зло могущественному духу в захваченной им крепости, среди многих орков и тёмных духов.

Март упёрся ладонями в стол. Как же тяжело и изматывающе оказалось говорить с ней.

- Ты ничего не знаешь о Повелителе, Твердыне, всех нас, но ненавидишь нас и не скрываешь это. Но когда я говорю только о том, что сам вижу, о том, как ты и твой народ играете словами, ты говоришь, что мои слова злы и жестоки. Но как же вы, эльфы, не понимаете, что это не справедливо? Вы ведете войны против Севера, и ещё обвиняете нас в том, что страдаете в этих войнах. Ты постоянно пытаешься поймать меня в ловушку слов, словно важна только очень четко проговоренная формулировка, а все, что не оговорено заранее, то можно не учитывать и использовать как будет удобно. И коль так, я отвечу тебе - нет, я не стану жить с тобой в одной комнате, и не только потому что негоже жить вместе мужчине и женщине, но и потому, что я не знаю, как доверять тебе, и что ты сделаешь из неуговоренного, пока я сплю. Но если ты останешься как моя гостья, то я буду приходить к тебе в комнату, говорить с тобой, гулять с тобой, готовить с тобой, но при условии, что ты обещаешь, что не отравишь или иным образом не испортишь пищу.

Март боролся с желанием сжать пальцами виски - его голова разрывалась от боли после этого изматывающего разговора с выросшей среди неверных теней эльдэ.

- Конечно же, Повелитель не отпустит тех, кто хочет зла его народу, даже сойди я с ума и проси его об этом. А вам нет нужды причинить вред немедленно, вы много видели, вам достаточно вернуться и принести весть своим, и готовиться к новой войне…

Линаэвэн видела, что Марту тоже было тяжко. Он был околдован и заморочен, а она заговорила с аданом слишком резко, будто с тем, кто сознательно избрал Тьму.

- Тебе тоже тяжело говорить со мной, как и мне с тобой? - спросила она. Все же беорингу было проще: он не тревожился за участь товарищей, не ожидал худшего от будущего, не страдал от плена. Но именно этот разговор был тоже тяжел для него - ведь Март был совершенно уверен, что истину знает Саурон, а она слепа и заморочена…. Ей было больно за дортонионца, но разве тут поможет обвинение? - Мне жаль, что я не сдержала себя - и жаль, что ты почитаешь меня чудовищем, способным отравить своих товарищей или тех дев, что приходили в ванну. Идя сюда, я решила есть то же, что сама приготовлю: чтобы, если еда окажется отравлена, я пострадала вместе с другими; но тогда я даже не ведала, что буду готовить вместе с тобой, а не отнесу товарищам приготовленное.. неизвестно кем. И, конечно, я не испорчу пищу.

Она покачала головой.

- Должно быть, ты опять не поверишь, но эльдар не способны намеренно плохо приготовить, сшить или сковать. Пленных нолдор заставляют ковать оружие против своих, не опасаясь, что клинок окажется хрупким или обратится против владельца. Не стану я делать и что бы то ни было с тобой во сне против твоей воли; нарушать ваш обычай я не хочу, - о традиции, запрещающей женщинам и мужчинам эдайн (или только народа Беора?) жить вместе Линаэвэн не знала, - но если я вернусь в ту же комнату, орки могут счесть, что я в гостях у Саурона, а я, конечно, не пойду следом за ними к нему на ужин…

“Линаэвэн начала жалеть меня - вправду или притворно?!? Как жаль, что не всем можно верить так, как Маирону”.

- Я запомню, что вы не можете работать плохо, - ответил Март, думая про себя: “спрошу у Повелителя”, - и очень надеюсь, ты в очередной раз не нарушишь слово и не причинишь вред через пищу. И я поговорю о тебе с Повелителем Маироном, а ты, хотя бы при мне, не зови его этим оскорбительных именем, если ты хоть немного уважаешь закон гостеприимства. Встретимся вечером, а пока мне нужно закончить обед для Повелителя, спасибо за помощь.

Линаэвэн вовсе не была уверена, что Саурон в самом деле послушает повара. У умаиа могли быть совсем другие замыслы - и, конечно, он сумеет объяснить их важность и верность тому, кто совершенно не сомневается в нём.

- Хорошо, - ответила тэлерэ Марту и заметила. - Ты терпелив. Для тебя оскорбительно имя “Саурон”, но ты не говорил о том до этого. Имя “Гортхаур” ты тоже почитаешь оскорбительным? Хотя я могу звать его просто “твой господин”. Спасибо за то, что ты готов помочь мне.

“…Хотя мог бы и предупредить о том, что ныне готовит обед для Саурона, а не для несчастных рабынь, когда она заговорила о том”.

Линаэвэн обдало холодом и жаром: она послужила удовольствию Саурона, для него старалась - но дева сдержалась и ничего не сказала.

Март же с удивлением посмотрел на Линаэвэн, не ожидая, что она отнесется к его просьбе с таким пониманием:

- Если ты будешь звать Маирона Гортхаур, это уже будет не так плохо. - “Какой странный разговор…” - Я приду к тебе вечером!