Птица

– Ну… – протянул Илья, останавливаясь на пешеходном переходе. – Могло быть и хуже. Шесть поставили. Короче, как обычно: идешь в надежде «хоть бы не четыре», тебе ставят шесть, а ты думаешь: «А чего не восемь?» Ну или семь хотя бы. Шесть как-то совсем тупо звучит.

Птица закатил глаза: выборочный синдром отличника Ильи всегда его удивлял. Самому Птице шестерки вполне хватало – главное, не слететь с мизерной стипендии, или, как они ее называли, «доната на пиво», уж больно крошечная была сумма.

– Да ладно тебе. Зато это закончилось. Пойдем добывать тебе медовуху.

– Вот, это уже другой разговор!

До «Волковской пивоварни», укромно спрятанной среди краснокирпичных башенок Армы, они добирались смеясь и перешучиваясь.

– Я вообще курсач дописал за пару дней до дедлайна, – признался Илья, ероша волосы. – Прислал его Антипову в аутлуке, мол, так и так, гляньте, плиз, я еще успею что-то поправить, если что. И что ты думаешь? Он мне не отвечал все это время, я уж начал переживать не о своем тексте, а о том, все ли с моим научником в порядке. Он мне ответил в день загрузки работы, цитирую: «Норм, грузите». И больше ничего! Не буду с ним писать в следующем году, для него время уж больно иллюзия.

– Не бойся, когда ты один, бойся, когда твой научник не отвечает в адекватное время, – ответил Птица, глубокомысленно поднимая указательный палец вверх. Илья рассмеялся:

– Да уж! Потом оказалось, что он сам сейчас работает над кандидатской, у него все горит и вообще ему не до меня. Я даже оскорбился: ни разу я не доделывал работу настолько заранее, только чтобы Антипову – кошмар! – было не до меня. – Он драматично приложил ладонь ко лбу.

– Илюш, ну это его упущение, – со смехом сказал Птица. – Кому в здравом уме может быть не до тебя?

– Вот и я о том же, Птица!

Июнь грел их взлохмаченные головы, а чуть заметный ветерок выдворял последние серьезные мысли. На какое-то время в разговорах и пересказах мемов с защиты курсовых Птица почувствовал себя как раньше, когда самым страшным было не набрать достаточно баллов или нелепо запнуться, перепутав имена философов.

– По классике? – Илья усадил Птицу за столик на террасе пивоварни, а сам собрался пойти внутрь за выпивкой.

– Ага, давай, – кивнул Птица, проводив его взглядом. Илья салютовал ему двумя пальцами от виска и почти вприпрыжку направился ко входу, а потом исчез за тяжелыми дверями из плотного стекла. Идти с Ильей за медовухой Птица побоялся: паспорта у него больше не было. А без документов ему никогда не продавали ни обернутые в пленку книжки восемнадцать плюс, ни алкоголь с сигаретами – их приходилось стрелять у друзей. Раньше завеса мешала буквы в паспорте и пудрила мозги уставшим кассирам, но сейчас Птица был совсем беззащитен. О ситуации он как-то смято сказал Илье, мол, потерял, подал документы на восстановление, но все это долго и мучительно, как всегда бывает в государственных инстанциях. Дополнительных вопросов Илья не задавал.

Когда Илья вернулся с двумя стаканами искрящейся медовой жидкости и со звоном опустил их на стол, Птица успел два раза загрузиться жизнью и один раз раздуплиться обратно. От мыслей он попытался отмахнуться, но Илья ловко перехватил его задумчивый взгляд.

– Чего ты такой? Хочешь поговорить? – спросил он, пододвигая стакан ближе к Птице и делая глоток из своего. Птица тоже аккуратно отпил, почувствовал сладость на языке.

– Да не, просто задумался.

– Угу, – с подозрением отозвался Илья, внимательно разглядывая Птицу. – Надеюсь, ты помнишь, что я всегда рядом и готов раскидать твоих тараканов.

Птица кивнул, посмотрел на стайки голубей, мерно вышагивающих по заборчику вокруг террасы. Мысль о том, что Ру наблюдает за ним каждую секунду, не давала покоя. Хотелось спорить с голубями, уверяя их, что не сболтнет он ничего лишнего, а если и ляпнет, то разговора о NDA – соглашении о неразглашении – по поводу его ситуации вроде как не было. Не было же?

– Расскажи лучше, что было на защите. Как ты? Как Лиза? – быстро перевел разговор Птица.

– Да чего рассказывать, – поморщился Илья. – Защита как защита, в принципе. Про тебя только спрашивали, чего ты прям перед сдачей в академ свалил. Мне кажется, у нас с Лизой сначала была защита тебя, а потом защита наших курсачей. Вот докопались, тоже мне.

Птица хмыкнул. Быть неотъемлемой частью компании он привык, но и не думал, что его отсутствие заметят преподы: он не то чтобы блистал знаниями и редко когда был преподавательским любимчиком, в отличие от той же Лизы, от и до «облизавшей» греческие трагедии.

– Лиза вчера защищалась, помнишь, у нее была совершенно крышесносная тема по рецепциям «Антигоны»? Алексеев не оценил, чуть не отправил ее переводиться на культурологию с такими темами, – грустно поведал Илья.

Птица понимающе кивнул, потом поднял стакан с медовухой.

– За то, что это все закончилось, – провозгласил он, улыбаясь краешком губ.

– И то верно.

Стаканы звякнули друг о друга, Птица с Ильей выпили, вздохнули глубоко.