Птица

– Точно.

Птица сел рядом с Надей, закрыл глаза и подставил солнцу лицо. За несколько солнечных часов оно и его открытые предплечья успели покрыться веснушками. Какое-то время они сидели в тишине, отогревая околевшие за зиму кости и ни о чем не разговаривая.

У Птицы в голове были теплый майский ветер и забытое ощущение полета – эти моменты он бережно сложил в коробочку в своем сознании и аккуратно поставил на полку в мысленной библиотеке – так, чтобы было видно в ту же секунду, как он оказывался между стеллажами с воспоминаниями. Ветреная голова была приятно пуста впервые за несколько дней, и Птица наслаждался, глубоко дышал без лишней тревожности и улыбался как будто сам себе, но на самом деле согревающему солнцу, которое медленно катилось к закату и подсвечивало рыжим верхушки сосен.

– Спасибо, что вытащила меня, – сказал он, поворачиваясь к Наде. Девушка улыбнулась в ответ:

– Мне показалось, тебе необходимо проветриться. От тебя веяло нервозностью даже через сообщения.

– Ты слишком хорошо это уловила, – неловко промямлил он.

– Просто обратила внимание, вот и все.

– Не все обращают внимание.

– Птица, не пытайся сделать из меня особенную, – усмехнулась Надя. – Все обращают внимание, если ты позволяешь им это сделать.

Побежденный, Птица в защитном жесте поднял руки, улыбаясь.

– Виноват. Я не очень разбираюсь в жизни, – вдруг сказал он.

– Да никто не разбирается.

– По тебе не скажешь, – с какой-то завистью в голосе произнес Птица, обнимая колени и опуская на них подбородок.

– Я тоже ничего не знаю о жизни. И никто не знает, – ответила Надя, бездумно пропуская между пальцами траву около поваленного дерева. – Я просто позволяю жизни со мной случиться.

Птица нахмурился. Если люди тоже не знают, как жить, – кто знает? Ерунда какая-то.

– Мне тяжело просто позволять жизни со мной случаться, как ты говоришь. Я не понимаю, как это делать и не бояться. Мне вообще жить тяжело, – потупив взгляд, признался Птица. Он вдруг почувствовал, как его крылья стали жечь между лопаток.

– А никто не обещал, что будет легко. Но, я думаю, оно того стоит.

– Этого тоже никто не обещал, – резонно заметил Птица.

– Верно, – краем губ улыбнулась Надя. – Но, мне кажется, нам остается только делать то, что люди умеют лучше всего.

Птица вопросительно поднял на нее голову. Надя подалась к нему, коснулась руки и, как секрет, поведала:

– Мы работаем с тем, что есть. И тихо, шаг за шагом, все становится так, как должно быть. Это то, во что я верю, по крайней мере. – Она пожала плечами.

Птица слушал, обхватив руками колени. Надя продолжила неспешно говорить.

– Поэтому я никогда не загадываю желаний – ни на дни рождения, ни на падающие звезды. Не всегда то, чего мы хотим, – это то, что нам нужно, – сказала она. – У падающих звезд я прошу только одного: пусть все будет так, как должно быть. А я буду бережно к себе относиться и жить – иногда громко, осознанно, а иногда, когда не вывожу, потихоньку, день за днем. И все образуется. Возможно, не так, как я думала, но так, как нужно.

Птица не отвечал, обдумывая Надины слова. Вспомнив все, он так усиленно грезил о небе и неуверенном невесомом будущем, что совсем забыл о какой-никакой, но жизни, которая у него была. Предыдущие годы все еще казались ему фальшивкой, странной и больной игрой в «Симс» или геометричное лего, где он сам был несуразным персонажем, но ему не пришло в голову попробовать еще раз – в этот раз с воспоминаниями.

Он мечтал о небе и одновременно ненавидел его за то, что оно сначала бросило его, а потом подкинуло нелепые задания в качестве условий возвращения. Со временем он начал понимать кое-что еще. Там, где ангелы его бросили, пренебрегли им, люди – эти неуклюжие безнадежные человеки – помогли ему подняться на ноги. Люди – это все, что у него было, даже когда он невзначай подглядывал за ними с облаков. Они ничего от него не требовали и не просили доказательств, что он достоин их помощи. Они только ежесекундно вопрошали и, сами того не зная, обращались к нему, но Птица это понимал, потому что все, что он делал сам, – это задавался вопросами и искал ответы. Это было по-человечески.

А еще люди, подумал Птица, обладали качеством, которое было недоступно его пернатым коллегам: им было совершенно плевать на его крылья и они, как никто другой, умели просто быть рядом, когда это нужно больше всего.

* * *