Птица-хохотунтья.

— Это значит, что мы ни при каких обстоятельствах не можем затопить долину, и у нас не будет аэродрома! О славный день! — Радовался Ганнибал. 

— Вы уверены, Ганнибал? — спросила Одри.

— Абсолютно уверен, — отрезал Ганнибал, по-волчьи ухмыляясь. — Это именно то, что нужно Кинги. Все со мной, во дворец! И вы, профессор! Собирайте ваши образцы, возьмите с собой. Кинги захочет все их посмотреть. Едем скорей!

Ганнибал рассадил всех по каретам Кинги, и они помчались во дворец, сопровождаемые лающей сворой псов.

Кинги слушал разъяснения Друма поначалу с недоверием, затем с зарождающейся надеждой и, наконец, с искренней радостью. Выслушав все, он воскликнул:

— Драгоценный профессор! Не в силах выразить, как я вам благодарен. И не только я, но и весь Зенкали. Уверяю вас — отныне мы перед вами в неоплатном долгу!

— Вы очень добры, Ваше Величество, — сказал Друм, сияя от удовольствия и пританцовывая от радости.

— Питер, будьте так добры, налейте нам пять больших бокалов «Оскорбления Величества», — попросил-приказал Кинги. — За это нужно выпить!

Пока Питер разливал по бокалам лучезарную жидкость, Кинги забрался к себе в гамак, закрыл глаза и погрузился в глубокое раздумье; приподнялся он лишь тогда, когда ему подали бокал, и торжественно произнес:

— За Птицу-Хохотунью! Как вы думаете, профессор, можно ли будет перевезти несколько деревьев омбу и нескольких птиц в Дзамандзар?

— А почему бы и нет? Насколько я понимаю, климат и почва в долине и в столице почти одни и те же. Я не советовал бы вам перевозить всех птиц и все деревья, потому что они очень привыкли к этой долине. А несколько особей и несколько деревьев — вполне возможно. Птица всеядна, и уж так получилось, что плоды деревьев омбу ей больше всего по вкусу. Мне представляется, что омбу — дерево неприхотливое и способно приживаться даже на довольно бедных почвах. Следовательно, если обеспечить молодым деревцам должный уход, в будущем можно будет разбивать плантации омбу параллельно плантациям амела. Да.

— Великолепно, великолепно! — Кинги смотрел с озорным блеском в глазах на Ганнибала. — Значит, мы все-таки можем устроить парад!

— Парад?! — изумился Ганнибал.

— Именно парад! — воскликнул Кинги. — В конце концов, на острове сейчас находятся представители всех видов вооруженных сил, масса гостей самого различного ранга; многие из них, приехав сюда, ожидали больших торжеств и церемоний — так не будем же лишать их этого удовольствия! Мы возвели столько сооружений, поставили столько шатров, вылизали дорожки для проведения парадов — и все напрасно? Питер, вспомни, сколько ты сам вложил во все это труда и сил — не жаль? А главное — мне так хотелось покрасоваться в новой форме, и я не желаю этой возможности упускать. Значит, так: устраиваем грандиозное празднество и с этой целью доставляем в столицу пару хохотуний и шесть штук деревьев омбу для показа на параде, после чего деревья могут быть высажены в Ботаническом саду, а хохотуний поселим в Королевском саду — павлины уже порядком поднадоели. Ну, как по-вашему? Неплохая идея?

Все согласились, что идея хорошая, даже Друм, который после второго бокала «Оскорбления Величества» икал и хихикал, смог сказать, что план замечательный.

— Мне придется специально по этому поводу собрать заседание парламента и сделать заявление, — размышлял вслух Кинги. — Ну как, Питер, можно будет поручить вам с Одри операцию по доставке в столицу деревьев и птиц?

— Конечно, — с воодушевлением заверил Питер. — Сделаем все в лучшем виде!

— Я думаю, нужно сделать так, — сказал Кинги. — Устроим грандиозный парад, а затем грандиозную вечеринку в саду здесь, во Дворце. Как, Ганнибал?

— Согласен.

— Значит, на том и порешили, — заключил Кинги с глубоким удовлетворением. — Ну как, профессор Друм, еще по бокальчику? В конце концов, не каждый день удается отпраздновать достижение гения! Выпили? Ну а теперь за вас, Одри! Вот и отлично!

Три следующих дня Одри и Питер не вылезали из Долины Хохотуний. Они выбрали полдюжины молодых деревьев омбу, которые были осторожно выкопаны и пересажены в бочонки с землей командой дюжих зенкалийцев. Операция проходила под наблюдением доктора Феллугоны, который, впрочем, больше путался под ногами, чем помогал делу, поскольку он часто разражался слезами радости, — приходилось все бросать и успокаивать его.

Для птиц Питер соорудил большую клетку из сетки.  Они с Одри заманили туда пару хохотуний, предлагая им лакомые кусочки. — Птахи вошли в клетку спокойно и, похоже, даже не чувствовали, что они в неволе. Но когда Питер и Одри вышли из клетки, птицы стали метаться вверх-вниз, хлопая крыльями и издавая крики отчаяния из-за исчезновения кормильцев. Пришлось опять зайти внутрь, и когда хохотуньи успокоились, постараться выйти незаметно для птиц. Нужно ли говорить, что пересадить их в небольшую клетку для парада не составило никакого труда.