Птица малая

Понимая, что к нему обращаются непосредственно, но не понимая, по какой причине, Фелькер покачал головой.

– Простите. Я отвлекся.

– Ошибка. Чего вы и ждали. Фатальная ошибка.

Покраснев, Фелькер взглянул на Отца-генерала, сохранявшего бесстрастный вид, a потом снова посмотрел на Сандоса:

– Полагаю, что я заслужил это.

Сандос ждал.

– Я заслужил это, – повторил Фелькер, не уточняя.

– У нас на самом деле была вся информация, – произнес Эмилио. – Все было у нас. Только мы ничего не поняли. И я думаю, что мы ничего не поняли бы, даже если бы нам сказали в лоб.

Часы тикали, и они слушали, глядя на него и не зная, продолжит ли он свой рассказ или уйдет. Затем Сандос возвратился в кабинет из того места, где только что был, и снова заговорил.

* * *

СПЕРВА ОНИ УСЛЫШАЛИ ПЕСНЮ. Военную, строго ритмичную. Обрывки ее приносил издали ветер. ВаКашани зашевелились, собрались вместе и вышли на равнину над ущельем – наблюдать за приближением патруля. Почему они не остались в своих пещерах? Почему не бежали? Они могли бы спрятать младенцев, спрашивал он себя потом. Но в таком случае они оставили бы за собой след, заметный всякому более-менее компетентному хищнику. Бежать было бессмысленно. Поэтому они собрались кругом – подростки, дети, отцы в центре – и ожидали своей судьбы на равнине.

Позже, пожив немного в Гайжуре, он лучше понял ограничения, наложенные на деревенских руна; в тот момент он не мог даже заподозрить их существование. Они отдавали младенцев. На каком-то уровне они знали, что им не позволят оставить этих детей. Однако разгул жизненных соков, вызванный неестественным для планеты огородничеством и более питательной пищей иноземцев, заставил их обратиться к своим супругам и привел к ожидаемому следствию.

– Руна размножаются в соответствии с качеством питания, – сообщил Сандос иезуитам. – Впоследствии я понял это, и Супаари подтвердил мой вывод. Система уравновешена за счет того, что руна обычно не испытывают полового желания. Они живут семейной жизнью, но не размножаются, пока этого не захотят жана’ата. Обычно уровень жира в их организмах невысок, они совершают походы к естественным источникам питания. А на это нужна энергия, так ведь? Наш огород нарушил равновесие.

Он внимательно посмотрел на лица, чтобы убедиться в том, что его поняли.

– С этим трудно согласиться, но тем не менее это так. Видите ли, жана’ата не держат руна в загонах и не порабощают их. Руна работают в рамках культуры жана’ата, потому что хотят этого. Их воспитывают соответствующим образом, и это нормально для них.

Когда общий телесный статус деревни достигает соответствующего уровня, им добавляют еды, добавляют калорий, что приводит самок в состояние эструса…

Внезапно Джулиани припомнилась фраза из отчета.

– Страдательный залог, – проговорил он. – Помню, я удивился, когда прочитал об этом. Доктор Эдвардс писала, что пары для размножения подбирались совсем не так, как пары для жизни.

– Да. Тонкая разница. Пары для размножения подбирают для них генетики жана’ата. Руна подбирают тех, с кем хотели бы вступить в брак, однако размножаются по нормам жана’ата. – Он усмехнулся, недобро так. – Но, если подумать, это вполне гуманная система по сравнению с тем, как мы, люди, размножаем мясной скот.

Фелипе Рейес побледнел и выдохнул:

– О Боже мой.

– Да. Теперь вы поняли это, не так ли? – Сандос посмотрел на Фелькера, до которого еще ничего не дошло. Наконец Фелькер закрыл глаза.

– Теперь вы поняли, – повторил Сандос, наблюдая за реакцией Фелькера. – Уровень жизни в городе для специалистов чрезвычайно высок. Однако ничего не теряется. Если случка не дала нормального результата, то отпрыск изымается со всей возможной скоростью, чтобы не успела сформироваться эмоциональная связь. И идет на телятину, если можно так выразиться.

При взгляде на Иоганна Фелькера казалось, что его вот-вот стошнит.

– Деревенские руна в известной мере более удачливы. Они собирают еду, волокна и прочую растительную продукцию во многом так, как жили бы без участия жана’ата в своей жизни. Размножение их строго контролируется, однако на них никто не охотится, как в предысторические времена, если не считать редкие набеги браконьеров ВаХаптаа, которые эксплуатируют руна по старинке, как общедоступную пищу. Нам это сказал Супаари. Когда это случилось? Примерно через два дня после того, как были убиты Энн и Д. У. Я использовал термин браконьер, не понимая, что он предполагает существование легального механизма использования мяса.

– Это не имело бы никакого значения, Эмилио, – проговорил Джон. Сандос вдруг встал и начал расхаживать по кабинету.

– Нет. Это не помогло бы. Я это понимаю, Джон. Было уже слишком поздно. Огороды были посажены. Дети зачаты. Повсюду. По всему Инброкару. Даже если бы я понял это в тот самый день, когда услышал от Супаари, – это не составило бы никакой разницы.

Эмилио остановился перед Фелькером.

– Мы попросили разрешения. Мы учли воздействие на экологию. Мы всего лишь хотели прокормить себя, хотели не обременять собой деревню.

Он умолк и с полной искренностью добавил: