Птицеферма (СИ)

Удивительно быстрый эффект у этих лекарств. Больше не буду думать, что нам выделяют самые дешевые и некачественные медикаменты.

— А то, — Дэвин гордо задирает нос. — Эти «колеса» круче наркоты. Накидался на ночь — встал как новенький, — а лицо-то какое довольное.

Смотрю на него с улыбкой. Почему-то мне больше не хочется треснуть его по голове чем-нибудь тяжелым.

Когда новоиспеченный хозяин жилища плотно прикрыл дверь и проверил все на отсутствие щелей, мы включили фонарь и расположились возле него на полу в окружении каких-то всеми забытых деталей механизмов неизвестного мне назначения, пары стульев с нехваткой ножек и даже наполовину раскуроченной старомодной кофемашины.

В любом случае, тут уютнее, чем в шахте. И теплее.

— Тебе всегда шли мужские шмотки, — Дэвин окидывает меня оценивающим взглядом.

— Тут не принято, чтобы женщины носили мужскую одежду, — говорю; подтягиваю ноги к груди, обнимаю колени. Мышцы живота напрягаются, кожа натягивается — больно. Морщусь.

— Что там у тебя? — тут же замечает собеседник. Молча встаю и задираю футболку на животе. Дэвин присвистывает. — М-да, детка. Бабские разборки? — уточняет понимающе.

— Вроде того, — откликаюсь, садясь и принимая прежнюю позу.

— Аристократишку, что ли, твоего делили? — снова безошибочный вывод.

Качаю головой и прошу:

— Не называй его так.

Дэвин закатывает глаза, кривится. Настойчиво смотрю на него.

— Ладно, детка, — сдается, но всем своим видом демонстрирует, что это обещание у него выбили под пыткой. — Не буду. А «богатенький Валентайн» можно?

— Нет, Дэйв.

— Эх, ладно, — изображая досаду, чешет в затылке. — На что не пойдешь ради моей детки. Буду звать просто Валентайном. Идет?

— Идет, — соглашаюсь. Договор скрепляем рукопожатием. У Дэвина все еще подрагивают руки, но значительно меньше. Он вообще выглядит просто прекрасно по сравнению с нашей прошлой встречей. — Отпускает? — спрашиваю, имея в виду ломку.

— Отпускает маленько, — ухмыляется. — Так, гляди, и слезу со всего.

— Давно пора.

— Брось, — отмахивается. — Я не сижу ни на чем особо опасном и прямо уж противозаконном. Так, то травка, то фристил — по мелочи, — ему действительно разительно лучше: почти не ерзает, ведет себя адекватно. — Детка, а ты чего пришла-то? — спохватывается. — Просто поболтать или соскучилась? — и вдруг резко подается ко мне, вытягивая губы в трубочку. Сперва резко шарахаюсь от него и только потом понимаю, что он так шутит. — Эй, детка, полегче, — Дэвин тоже отшатывается от меня, выставляет перед собой руки. — Неудачно пошутил. Спокойно.

— Я поняла, — бормочу; снова обнимаю колени.

Дэвин продолжает пристально на меня смотреть, изучающе.

— Тебе крепко досталось, да? — спрашивает затем. — Ну, эта клоака… насилие.

Дергаю плечом.

— Терпимо.

— А где был твой…э-э… — исправляется, — а где был в это время Валентайн? Что-то он больно живенько выглядит для человека, проведшего тут с тобой два года.

— Он тут меньше месяца, — признаюсь. — Искал меня. Нашел.

Дэвин кривится.

— И ты в это веришь? Ну, что искал, а не… — делает в воздухе неопределенный жест рукой.

— Верю, — отрезаю.

— Ладно, проехали, — соглашается неожиданно покладисто. — Так чего спросить-то хотела? Если про наркобизнес, то я уже выложил вам обоим все, что знал.

Качаю головой, крепче обнимая ноги.

— Не о наркотиках. Ты можешь рассказать обо мне?

На губах Дэвина появляется совершенно глупая мальчишеская улыбка.

— Ты классная, детка.

Закатываю глаза. Комплименты сейчас — не то, что мне нужно.

— Можно подробнее. Какой я была?

Морщится, снова чешет в затылке.

— Совсем ничего не помнишь, да? — спрашивает сочувственно.

— Обрывками. Тебя вспомнила. Как расставались, помню. Наш первый раз помню.

— Классно было, да?

— Нет.

— Черт.

— Угу, — подтверждаю коротко, давая понять, что пришла сюда не для того, чтобы обсуждать наш первый секс. — Я была агрессивной, жестокой? Плаксой или уверенной в себе? — продолжаю задавать вопросы.

Дэвин часто моргает, смотря на меня как на сумасшедшую.

— С чего такой списочек-то? Я тебе правду сказал: ты была классной. И есть классная. Мордой тебя об жизнь немножко потаскало, — трет свою щеку, намекая на мою битую скулу, — но это со всеми бывает, оклемаешься. А так, какая была, такая есть. Классная, говорю ж.

— Я хотела ее убить, — говорю то, что совершенно точно не готова сказать Нику.

— Кого? — Дэвин хмурится. — Ту сучку, что попортила твой животик?

— Да.

— Ну, так не убила же, — возражает. — Даже копы не садят за «хотелки». А плаксой ты точно не была. Верила в себя и шла к своей цели, несмотря ни на что. Мы с тобой потому и расстались — две сильные личности и все такое.

Начинаю смеяться. Дэвин корчит обиженную физиономию.

— Спасибо, Дэйв.

— За что? — удивляется.

— Просто так, наверное, — задумываюсь и сама не знаю, как сформулировать. — Полегчало.

В ответ Дэвин неправильно изображает воинский салют, прикладывая не те пальцы к голове.

— Для тебя все, что угодно, детка, — трет переносицу. — Еще бы свалить отсюда.

— Свалим, — обещаю. Сама очень стараюсь в это верить. — И тебя вытащим.