Птицы белые и черные

В это время загремел звонок, возвещавший конец большой перемены.

— Марш на уроки, — скомандовал Сергей Матвеевич. — В пять часов начнем заседание фотостудии. Будем обсуждать последние работы некоторых наших студийцев.

Ребята гурьбой повалили к двери…

…Родительское собрание проходило в классе. Родители, папы и мамы, сидели за партами, напряженно слушали классного руководителя Веру Николаевну.

— Я не знаю, что происходит с вашим сыном, Валерий Юрьевич, но учиться он стал значительно хуже. Вы хоть знаете, что он математический кружок в МГУ бросил?

Валерий Юрьевич при этих словах даже вздрогнул, поднял голову, пробормотал подавленно:

— Н-нет…

— Вот видите, — укоризненно проговорила Вера Николаевна. — Вы же совсем недавно говорили мне, что сын у вас под неусыпным контролем.

— Да… по крайней мере, мне так казалось…

— Значит, он вас стал обманывать, — констатировала Вера Николаевна.

— А что тут такого? — улыбнулась Аглая Антоновна, мать Мишки, и оглядела родителей. — Мальчишки всегда обманывали… и девчонки тоже. Я себя в детстве помню — такая врунья была…

— Слышите? — вдруг со злостью спросил Валерий Юрьевич. — Что я могу сделать, когда кругом… — Он посмотрел в сторону Аглаи Антоновны и осекся, будто проглотил слова. Отвернулся к окну.

— Что — кругом? — переспросила классный руководитель.

— Когда кругом… такие вот… родители… и подобные им друзья. — Валерий Юрьевич вновь посмотрел в сторону Мишкиной матери. — Тут уж все будут бессильны оградить…

— Я вас не понимаю, Валерий Юрьевич, — пожала плечами классный руководитель.

Родители заволновались, стали негромко переговариваться.

— Столько этих хиппи развелось, кошмар.

— Целые компании с гитарами. Курят… Выпивают…

— А теперь новые пошли — панки называются. Затылок и виски выстригают. Как после войны, помните? Под бокс…

— Во дворе чуть не каждый вечер драки…

— В кафе и рестораны шатаются, как взрослые…

— Да бросьте вы панику поднимать! Дурь в голове — с годами выветрится!

— Простите, Валерий Юрьевич, — после паузы проговорила Вера Николаевна. — Вы тоже учились в школе, в университете… тоже какую-то часть времени проводили на улице…

— Я никогда, простите, не шатался по улицам, — язвительно прервал ее Валерий Юрьевич. — Я учился. У меня была цель… а у этих… никаких целей нет… Распустили мы их… Жирно жить стали, на всем готовом…

— Не могу согласиться с вами. У многих… у большинства цель в жизни есть и мечты… Есть и озорство, и ветер в голове… В общем, как все было и у нас… — Вера Николаевна примирительно улыбнулась.

— Тем не менее то, что он бросил математический кружок, стал прогуливать уроки, обманывать, — это уже не ветер в голове, Вера Николаевна, и далеко не безобидное озорство! — с тем же раздражением возразил Валерий Юрьевич. — Я не хотел об этом говорить в присутствии матери Михаила Рубцова, но все-таки скажу. Потому что влияние этого дома и этой дружбы…

— Не понимаю, при чем тут мой Мишка? — встрепенулась Аглая Антоновна. — Какое влияние?

— Все вы понимаете! Геннадий несколько раз являлся домой поздно, и от него пахло спиртным! И на мои расспросы он говорил, что был у вас в гостях и выпивал! Ладно бы они сами, а то вы их угощали!

— Ну да… в театре была премьера… — Аглая Антоновна пожала плечами. — У нас собрались актеры, мои друзья… А тут пришли Мишка с Геннадием…

— Вот-вот! — удовлетворенно закивал Валерий Юрьевич. — Актеры! Выпивки! Анекдоты!.. Прочие разные вольности!

— Какие вольности? — уже с тревогой спросила Аглая Антоновна.

— Сами знаете какие. Не мне вам объяснять — давно не дети. Хотя и дети уже в курсе про всякую свободную любовь и разное другое… Между прочим, во многом благодаря таким вот мамашам, как вы!

…Мишка стоял под дверью в коридоре и все слышал и даже вздрогнул, когда раздались последние слова Валерия Юрьевича. Он весь сжался, приникнув к двери.

— …На что это вы намекаете? Как… как вам не стыдно?! — в голосе Аглаи Антоновны явственно послышались слезы.

— Если вы позволяете себе в присутствии детей пьянствовать, курить и похабничать…

— Валерий Юрьевич! — раздался голос классной руководительницы. — Я попросила бы вас…

— Вы все истоки дурных влияний ищете, а они — вот! — И Валерий Юрьевич ткнул пальцем в сторону Аглаи Антоновны.

— Да что вы на самом деле… как же так можно?! — Голос Аглаи Антоновны дрожал, казалось, она вот-вот заплачет.

Опять заволновались, загудели родители.

— Успокойтесь, пожалуйста, Аглая Антоновна, — снова попыталась вмешаться Вера Николаевна.

— Как только не стыдно… — дрожащим голосом повторила Аглая Антоновна и вдруг расплакалась и выбежала из класса, распахнув дверь. Мишку она не увидела — его закрыла распахнутая дверь.

— Вернитесь, Аглая Антоновна. — Вера Николаевна выбежала следом за ней.

Мишка стоял за распахнутой дверью, прижавшись к стене. В классе гудели родители.

— Мне лично понятно, почему у такого отца такой сын.

— Не ваше дело! — запальчиво отвечал Валерий Юрьевич. — Я молчать не собираюсь! У нее мужчины чуть не каждый месяц новые! В доме — пьянка! Вам это нравится?

— Да я уверен, что все это на девяносто процентов ложь и сплетни!

— А вы сами у нее спросите!