Птицы белые и черные

— Нет, почему же… — вновь смутилась Таня. — Я просто так спросила… Вид у вас такой… начальственный…

— Так я и есть начальник! — улыбнулся мужчина. — А по отчеству Евгеньевич.

— Павел Евгеньевич… — вполголоса проговорила Таня, но он услышал и повторил почему-то грустно:

— Да, Павел Евгеньевич… И кем же вы предполагаете стать в недалеком будущем?

— Геологом. Я на кафедре вечной мерзлоты специализируюсь.

— Вечномерзлотник, значит?

— Да.

— И работать, конечно, на Север поедете?

— А что?

— С маленьким сыном на руках?

— А что?

— Ничего. Суровые вас ждут испытания. — Он усмехнулся.

— Ох, не пугайте. Я уже пуганая.

— Ну-ну… Вот Малая Полянка. Какой дом?

— Сразу за булочной остановите, пожалуйста.

Он остановил машину напротив подъезда, вышел вместе с ней.

— На жилье ваше взглянуть не позволите?

— Зачем?

— Любопытство разбирает.

— Нет, не надо. Спасибо, что подвезли! — Она улыбнулась ему на прощание и скрылась в подъезде. Все так же шумел, клокотал весенний ливень…

…А утром его машина снова стояла у подъезда. Когда Таня выбежала, он предупредительно открыл дверцу, чуть согнулся в полупоклоне.

— Доброе утро, мадемуазель. Прошу вас.

— Что это? Зачем? Не нужно, — растерялась и нахмурилась Таня и хотела пройти мимо, но он решительно взял ее за руку, подвел к машине, приказал:

— Поехали, поехали! Мне сегодня некогда, времени в обрез. Подброшу вас до университета — и привет!

Таня повиновалась…

…Вечером его машина стояла у главного входа в МГУ. Таня распрощалась с подругами, побежала к остановке, когда ее окликнул Павел Евгеньевич:

— Карета у подъезда, мадемуазель!

— Послушайте… — начала было Таня, но он снова взял ее за руку, повел к машине:

— Потом меня обругаете, потом. Дома сын голодный ждет.

И она опять повиновалась, села в машину. Ехали почти всю дорогу молча. Только в самом конце он сказал, будто отрапортовал:

— По профессии я мостостроитель. Мне сорок три года. Воевал. Был женат. Жена умерла сразу после войны. С тех пор живу один. Мать умерла в войну, отец и брат погибли на фронте. — Он улыбнулся вдруг и добавил: — Имею правительственные награды.

— А это зачем, про награды?

— Так, к слову. — Он весело посмотрел на нее. — У меня медаль «За отвагу» есть… Чтоб вы поняли, что я ничего не боюсь… И вас тоже…

…Она подошла к даче, толкнула калитку. Заперто. Окна дачи освещены. Прислушалась. Из дома смутно доносилась музыка. Татьяна постояла, потом неуклюже полезла через забор. И упала прямо лицом в снег. Поднялась с трудом и пошла по утоптанной тропинке к дому.

На даче дым стоял коромыслом в прямом и переносном значении этих слов. Совершенно одинаково одетые в джинсы и свитера, танцевали двое парней и две девушки. Стол в гостиной был заставлен бутылками. Тут и водка, и вино, и «Байкал», и минеральная вода. На тарелках — остатки еды, раскрытые консервные банки, нарезанная толстыми ломтями колбаса, сыр, яблоки, апельсины.

Татьяна стояла в дверях, смотрела, а ее никто не замечал. Гремел магнитофон, что-то выкрикивали танцующие, на диване обнимались и целовались еще двое, нисколько не смущаясь присутствия посторонних. А Виктор с какой-то девушкой стоял возле камина, курил и что-то говорил. Еще один длинноволосый парень спал за столом, уронив голову прямо в тарелку.

Татьяна не сводила глаз с Виктора, а тот не замечал ее.

Вот Виктор обнял девушку одной рукой, притянул к себе и стал целовать в губы. А в другой, отставленной в сторону руке дымилась сигарета. И тогда мать шагнула из прихожей в гостиную, выключила магнитофон. Поначалу тишина всех оглушила.

— Какой идиот выключил магнитофон? — громко спросил Виктор, а когда обернулся, увидел мать.

— Сию минуту все отсюда вон, — едва сдерживаясь, приказывала Татьяна и повторила: — Немедленно вон!

Все некоторое время стояли оцепенев.

— Но мы ничего такого не делали, — обиженно протянула девушка, которую целовал Виктор.

— Концерт окончен, — сказал парень, целовавшийся на диване. — Мочалки, собирайте пожитки! — И встал первым, потянул свою подругу за руку.

— Что за манеры — заставать людей врасплох? — обиженно тянула девушка, идя за парнем.

Растолкали пьяного, спавшего за столом. Он упирался, что-то мычал. Его с трудом вывели. Скоро все гости одевались в прихожей, перешептывались, хихикали. В комнате остались Виктор и мать. Он курил и смотрел в сторону.

— Прекрати курить! — резко сказала Татьяна.

Виктор вздрогнул, в первое мгновение хотел было выбросить окурок в камин, но потом передумал, затянулся демонстративно, выпустил дым. Татьяна вновь сдержалась, спросила:

— Может, ты мне объяснишь, что здесь происходит?

— А ты что, сама не видишь?

— По какому праву ты устраиваешь на даче бардаки?

— Бардака еще не было, — усмехнулся Виктор.

— Не паясничай, Виктор! Я с тобой серьезно разговариваю!

— Я тоже.

— Что это за люди?

— Мои друзья.

— Кто они?

— Мои друзья.

— Чем они занимаются?

— Учатся в школе.

— В какой?

— В большой и светлой.

— Виктор! Я была в милиции. Ты знаешь, сколько там на тебя лежит всяких материалов?

— Плевать я хотел на эти материалы.

— Боже мой, и это мой сын… какой ужас… Как ты мог до этого докатиться? Разве я тебя этому учила?