Птицы перелётные

– А он тебе об этом не говорил?

– То, что касалось отъезда, он засекретил так, что я всё узнавал последним. Наверное, боялся, что кто-нибудь сглазит.

– Не обижайся, Болотце. Он не то что тебя – своей тени боялся.

– Да, собственно, я и не обижаюсь. У него же всегда всё было окутано завесой таинственности. Что уход к «Половцам», что в Москонцерт, так что…

– Он в этом самом «отстойнике» встретился с Сашей Эскиным. Ты знаешь такого?

– О! Да! Конечно! Это незаурядная личность… Они с Графским в самодеятельности играли, потом Эскин в Москонцерт рванул и добился приличных успехов. Вот теперь и Александр Борисыч за ним потянутся.

– Почему ты так решил?

– Да потому что хорошо знаю Графского. Он постоянно с Эскиным соперничает на поле рок-н-ролла. Но Саша, я имею в виду Эскина, ещё и блестящий лингвист. Поговаривают, что он в свои двадцать пять лет знает порядка двадцати языков.

– Это ты серьёзно?

– Более чем. Я думаю, что Эскин-то там не пропадёт уж точно.

– Это здорово, что они там встретились. Теперь Андрюша будет всё-таки не один. Хотя там… Пожалуй, там они сейчас будут каждый сам за себя.

– Еленборисовна, ну, встретились они – и? Я не верю, что ребята ничего не придумали для совместного продвижения.

– Знаешь, Андрей сказал, что Саша – очень приличный парень и что они вместе поиграли, что-то у них даже получается. Во всяком случае, может быть, первое время где-нибудь в ресторане поиграют. Правда, там своих музыкантов – пруд пруди.

– Ну, это вы неправы! – Игорь прихлебнул чая из своей чашки. – Русские музыканты – это экзотика. Действительно, Эскин пишет классные песни, и, вполне возможно, голод заставит их найти этим песням применение. Да и Дрон – тоже неплохой сочинитель.

– А кому нужны в Америке песни на русском языке? – с сомнением в голосе спросила мама Дрона.

– Вот он нам обо всём этом и расскажет. И потом – вдруг Эскин что-нибудь родит на английском? А опыт пения на нём у ребят есть. И запоёт их песни весь мир, пока я в Москве лелею свою нерешительность!

– Бедные мальчики.

– Нормалёк, Еленборисовна.

– Тебе-то здесь нормалёк. А что же ты сам-то не поехал за Дроном рок-н-ролл строить в эту вашу дурацкую Америку?

– Я ж не еврей, не могу просто так взять и эмигрировать. Да и вообще понятия не имею, как такие документы оформлять, никогда этим вопросом не интересовался. А потом – как уже неоднократно говорилось, я трус, и подобные выходки не для меня.

– Не еврей… Я слышала, что можно через какой-то Толстовский фонд эмигрировать. Ладно об этом. Хоть ты-то здесь оставайся. Видишь, какое горе ваши затеи приносят матерям?

– Еленборисовна, а в Штатах они где хотят обосноваться? В Нью-Йорке?

– Да нет, Сан-Франциско они себе выбрали.

– Почему?

– Андрей говорит, что тепло там и поэтому не надо тратить много денег на одежду.

6

Жизнь снова потекла своим привычным руслом. По большому счёту что могло измениться? Учиться жить без Дрона было нетрудно, он в последнее время ушёл в себя, самозабвенно изучая английский. Да и ближайшие его друзья работали музыкантами – некогда было особо горевать в суетной гастрольной жизни. Андрей Брунов планомерно приучал своих близких к жизни без себя.

Наташа и Елена Борисовна очень сблизились, потеряв Андрюху, а ребята… Ребята, конечно, скучали без него, но мужики более чёрствые натуры, и дело спасало их от лишних размышлизмов. Болото пару раз звонил Наташке и выслушивал её длинные монологи о талантливости и незаурядности своего друга. Мысль, что он мог бы оказаться на месте Дрона, приходила ему в голову, но, увидев, какие страдания близким принёс отъезд Андрея, он несколько умерил свой пыл в мечтаниях о музыкальной карьере в США или в какой-нибудь Англии. Отъезд Дрона сделал Игоря более взрослым, и теперь он уже не готов был бросаться в омут, который предварительно не измерил на предмет глубины. В нём вдруг появилось чувство ответственности перед своими родными и друзьями, и Кулик… ну, не готов был положить на алтарь своей музыкальной карьеры благополучие отца, мамы, сестры. Даже во славу суперрок-н-ролла. Болото пытался ругать себя за то, что предал свою мечту, что он – христопродавец… Ничего не получалось. Тупого упрямого желания во что бы то ни стало идти по дороге торжества идей Чака Берри, Элвиса Пресли и «битлов» не было. Нет, нет и нет… Рок он любил, но для чего уезжать из страны, оставляя здесь руины разрушенных судеб? Он не понимал.

Конечно, Болото разумел, что не он придумал ставить такие преграды при выезде из страны и что этот дурацкий экстремизм большевиков не продлится вечно. Но жизнь коротка, и надежда, что «нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме», мала. Значит, вожди только сильнее станут держаться за власть и душить ростки всего нового.