Птицы перелётные

Разлука и увлечение «Птицами» вылечили как раз Кулика, и однажды он отметил, что образ Наденьки уже не вызывает ноющую боль в душе. Он удивился – и почему-то спелось: «На то она и первая любовь, чтоб вслед за нею шла очередная»… И они, то есть любови (хотя нет, всё же увлечения), пришли, и уже не столь очевидно саднила рана, нанесённая ему Надеждой. У него осталась музыка, а у неё… А у неё тоже песня, но Болото пел несравненно лучше…

Так она и исчезла из его жизни, изредка появляясь в дальнейшем на его выступлениях, но уже не вызывая прежнего трепета. А однажды Надежда, дождавшись его у служебного выхода, спросила:

– Есть ли смысл тебя ждать? Мне предлагают руку и сердце. Но я по-прежнему люблю тебя…

– Что значит – люблю? – изумлённо откликнулся Болото. – Мы никогда таких слов не говорили друг другу, ты сама мне постоянно твердила: «Не влюбляйся в меня, пообещай, что не влюбишься…»

– Дураки были, поэтому и не говорили. Вернее, я дурой была… Загубила я нашу любовь своими руками.

– Не, Надь! Я ещё не готов к серьёзным отношениям. Спасибо тебе за всё, что у нас с тобой было…

– Прости, Болотце. Продолжай петь о любви… У тебя это хорошо получается.

Она ушла, как уходят мужчины, – ни разу не оглянувшись назад. Да она и была в их отношениях в какой-то степени сильным полом – человеком, который не хотел потерять голову. Голова Игоря отыскалась, а вот с её головой произошла какая-то совсем другая история. Что ж, по-всякому бывает, по-разному случается…

– Ребята, извините, что я встреваю, – неожиданно подключился к их беседе таксист, – но вы меня поражаете! Даже не своей смелостью, а своей, простите, не знаю даже, как сказать… Вот, нашёл слово – безрассудностью!

– Что вы имеете в виду? – спросил Игорь.

– Во-первых, я должен сказать, что вы настоящие друзья, и то, что вы отважились проводить своего друга за границу на ПМЖ, – это уже поступок.

– Я прощался со своим другом, а она – с любимым человеком, может быть, навсегда.

– Вы, судя по вашим волосам, музыкант?

– Да.

– И музыку вы играете неправильную…

– Да нет, сейчас более правильную, чем когда-то. И Дрон, тот парень, которого мы провожали сегодня, поехал её, то есть нашу музыку, играть там. А я буду зарабатывать деньги здесь, распевая не очень-то радующие меня творения советских композиторов.

– Может, я чего-то не понимаю, но я хотел бы спросить: где вы играете?

– Сейчас в «Голубых гитарах», – ответил Игорь.

– По-моему, очень даже ничего. А последние песни – вообще отпадные.

– Спасибо за вашу оценку, но так хочется пьянеть на сцене от рок-н-ролла…

– А мне больше нравится, когда поют по-русски, но я, собственно, не про это.

– А про что?

– Во-первых, я повторяю: вы – отчаянные ребята, приехавшие проводить своего друга в аэропорт. Вы уверены, что вас не сфотографировали и не внесли в соответствующие талмуды для неблагонадёжных?

– Ну, меня-то туда уже давно внесли, а потом – Дрон мой лучший друг, а Наташа его подруга.

– Я всё понимаю, но всё равно вы – рисковые. И… Вы, по-моему, настолько наивны, что у вас даже не возникает мысль, что я могу быть на зарплате у органов…

– Знаете, – вступила в разговор Наташа, – во-первых, после отъезда Андрея мне всё равно, что со мной будет; а во-вторых, почему вам не приходит мысль, что это как раз мы являемся агентами ГБ и проверяем лояльность наших таксистов?

– Здрасте, приехали! – рассмеялся шофёр. – По-моему, мы все больны шпиономанией…

– Да не мы, а всё наше общество, вся наша страна больна шпиономанией. И непонятно, есть ли шанс излечиться от этой болезни, – попробовал подытожить разговор Болото.

– Не ссорьтесь, ребята, – сказала Наташа.

– Мы и не ссоримся, – пожал плечами таксист. – Извините, что внедрился в вашу беседу.

– Всё хорошо. Спасибо, что вернули нас в реальность. Будем продолжать жить.

Машина подрулила к Наташкиному дому, и Болото пошёл проводить её до лифта.

– Спасибо тебе, Болотик, не забывай меня, звони хоть иногда и появляйся у Елены Борисовны – она без Андрюхи осталась совсем одна. Беги, беги домой! Сегодня был трудный день.

3