Птицы перелётные

– Как тебе сказать? – отозвался Данила, встав в дверном кухонном проёме. – По друзьям скучает однозначно, по стране – скорее, по её устройству – нет. Он сейчас хозяин своей судьбы и сам решает, как жить, что петь, с кем пить и с кем спать. Я тебе скажу, что это, с одной стороны, здорово, а с другой – ну очень ответственно. К сожалению, там каждый сам за себя, и, случись что, поплакаться там некому. И сейчас, когда Эскин решил пойти учиться, у Дрона, я думаю, должны возникнуть проблемы. Но, скорее всего, он обо всём этом тебе написал в письме.

– Я потом, когда останусь один, почитаю.

– Конечно, конечно…

– Данила, а вы там много музыки послушали?

– Ты имеешь в виду рок-н-ролл?

– Его, родимого… Его я имею, а может, он меня, я не знаю.

– Да уж послушал, это же часть моей работы. Я ведь журналист и врага должен знать в лицо. Поэтому в логове противника я денно и нощно изучал ихнее смертоносное идеологическое оружие – поп-музыку.

– Ну и каковы основные достоинства у новейших образчиков этого оружия массового поражения?

– Разрушает, понимаешь, вовсю, особенно волю. Парализует эта музы́ка большие массы людей, и готовы они во имя торжества ихней идеи совершать любые бесчинства. А фюреры, то бишь рок-звёзды, могут повести своё войско на любое неправое дело… И об этом я пишу в своей колонке в нашей советской прессе, призывая людей быть бдительными перед лицом нового, но такого беспощадного врага.

– Да, мой друг, нелегко вам было в энтих Калифорниях…

– А кому сейчас легко?

– Данила Семёныч! А как на этих кругах ада выглядели наши ребята? Ведь они ещё сосем недавно были комсомольцами и, что самое главное, членами профсоюза?

– Наши-то? Неплохо выглядели. Правда, на них местная публика смотрела, скорее, как на цирковой аттракцион – медведи с балалайкой. Там ведь как? Если ты не «свой», то к тебе должны сначала приглядеться, как в собачьей стае, обнюхать – и только потом… И то – может быть. А если честно, ребятам не хватало какой-то своей, может быть, какой-то русской интонации. Но ты же понимаешь: они как раз от этого бежали, и снова петь эту народную тему… Это ж надо, чтоб прошло время, надо же во всём разобраться… А они не потерпели. Теперь вот начали ещё зачем-то разбегаться…

Данила, понимая нетерпение Игоря и желание почитать письмо от Дрона без свидетелей, откушав пару чашек чая, засобирался уходить и вскоре, не очень-то удерживаемый хозяином, покинул его родное «болотце».

10

Игорь остался один и, оттягивая момент свидания в письме со своим другом, зачем-то пошел в ванную комнату и почистил зубы, хотя «по медицинским показателям» делать этого совсем не нужно было. Затем тщательно причесался и, взяв в руки письмо из Америки, сел в кресло. Сам не зная почему, он волновался… Что он хотел и что боялся прочитать в письме, Болото не знал. Да, собственно, любая новость оттуда для него означала крушение картины, которую он нарисовал о житье-бытье Дрона. А если картина, его картина забугорной жизни совпадёт с описанием Андрея, то… Что – «то», Игорь не стал прояснять, он резким движением вскрыл конверт, и оттуда выпала фотография, на которой он узнал волосато-бородатые физиономии Дрона и Эскина. С ними были ещё двое парней, постриженные и побритые более консервативно, нежели гости из Москвы. Подпись под фотографией была: «Это наша “Дрондулетина”». Болото внимательно оценил новых дружков Дрона и решил, что со своим хайером он бы стилистически не выпал из концепции снимка русско-украинско-латышско-американской группы. Ладно, почитаем, что он там пишет… Кулик вытащил из конверта письмо и развернул его.

«Здравствуй, мой несравненный Зелёненький! Привет тебе из солнечной Калифорнии! Сейчас я начну жутко хвастаться и расхваливать тутошнюю жизнь. Пока не могу сказать, что нашу… По многим причинам. Во-первых, есть понимание, что к созданию этого калифорнийского рая на земле я не приложил ни своих рук, ни своего умения. Во-вторых, не могу избавиться от ощущения, что пока вижу только рекламу товара (я имею в виду США), а основные достоинства и недостатки мне ещё не открылись во всей красе. В-третьих, просто боюсь сглазить. В-четвёртых, я начну мыслить об Америке, как о своей стране, когда начну думать на английском языке. Думаю, перечитав эти пункты, ты поймёшь, что я ещё не сошёл с ума и могу реально оценивать себя и своё место во вселенной… Чувствуешь, Болотце, масштабы моих образов?